Сергей Яценко: «Я вижу смысл в простых вещах»

Чтобы побеседовать с художником Сергеем Яценко, прожившим в течение пяти последних лет в Кохтла-Ярве и собирающимся вскоре уезжать в США, я приехала в его мастерскую. С Сергеем мы беседовали в рамках интервью достаточно много раз – он не только замечательный художник с отличной школой, настоящий мастер, великолепный педагог, но и живой, яркий, интересный собеседник.
Итак, я снова в студии, где все располагает к разговорам на тему творчества. Когда я зашла в мастерскую, у Сергея проходил урок.  Он очень терпеливо и вдумчиво объяснял ученице детали, показывал и подсказывал. На глазах работа обретала законченный вид – букет сирени оживал, медная ваза бликовала характерным для материала светом, а они оба – ученица и учитель – были поглощены процессом. Но вот урок закончен, и мы можем поговорить.

- Сергей, у тебя недавно открылась персональная выставка в Белом Зале. Расскажи о ней.
- В какой-то степени эта выставка – ретроспективная, со взглядом в прошлое. Работ там много – 101 картина, поскольку захотелось перед отъездом показать все, что у меня осталось в мастерской, все, что я сделал за последние годы. Сюда же попали несколько работ, привезенные мною пять лет назад из Америки. Но таких осталось мало, в основном это те работы, которые по какой-то причине не удалось продать. Ведь не секрет, что я только этим и живу – другой работы у меня нет. На работу я каждый день прихожу сюда, в мастерскую…
Много новых работ, даже в какой-то степени исполнилось мое маленькое желание, стремление экспериментировать с  беспредметной живописью: написал несколько картин, основанных просто на некой цветовой гамме. Для меня в живописи все равно остается главным три составляющих – линия, цвет и форма. Однако если раньше для меня очень важным было содержание картины, например, хорошо взятая тема, интересный сюжет, то сейчас смысл немного сместился в другой спектр – к самой живописи, к сочетанию цвета, линии, фактуры, формы (не обязательно узнаваемой) – отсюда мои обращения, как я уже сказал, к живописи беспредметной. Я пришел к заключению, что форма – это мир материальный. Цвет – это мир духовный. И это, как оказалось для меня, намного интересней и серьезней, чем достижения каких-то идеальных композиций и форм.
- Ты приехал в Кохтла-Ярве из США и прожил здесь пять лет. Скажи, что дал тебе «эстонский период» в плане творческого развития?
- Самое главное – этот период был потрясающе плодотворным! Я много работал – каждый день к восьми часам приходил в эту студию. За это время я вырос как художник. Возможно, кто-то этого и не видит, но мне очень хорошо заметен прогресс, то, к чему я пришел. А поездки в Академию художеств в Санкт-Петербург, которые дали мне большой толчок к дальнейшему развитию! Тут вообще история интересная. Не секрет, что Академия художеств имеет крепкую школу, направленную именно на реализм в живописи, на точное изображение предметов. Однако окунувшись в этот мир, я сделал для себя почти противоположное заключение – как раз к этому стремиться необязательно. Это стало для меня открытием. Поскольку я сам – яркий представитель реалистического направления в живописи, и такого решения, такого взгляда на свое творчества, отхода от своих правил и канонов, мне как раз и не хватало.
Несмотря на это, Академия дала мне много технических навыков, и за это я очень благодарен городским властям, которые нашу учебу в Санкт-Петербурге активно поддерживали.
Кроме того, несмотря на то, что в последнее время все подуспокоились, еще пару лет назад встречи и совместные мероприятия с коллегами-художниками проходили очень бурно – ты же помнишь все наши творческие задумки, мастер-классы, голосования, вечера при свечах, обсуждение работ…
- Творчество – это еще и твоя работа. Этим ты зарабатываешь на жизнь. Так?
- Да. Я понимаю подоплеку твоего вопроса (улыбается). Как это ни странно, несмотря на то, что специально не занимаюсь продажей своих работ, рекламированием себя, покупатели меня находят. Есть, по-моему, в Библии такое мудрое высказывание: «Трудящийся достоин пропитания». По-моему, очень верно. Если ты работаешь, откуда-то что-то приходит – заказы, портреты, кому-то понравилась картина…
Я достаточно твердо стою на ногах и уверен в завтрашнем дне.
- Ты вернешься в США и продолжишь заниматься только творчеством или есть другие наметки по поводу работы?
- Я вернусь туда более уверенным в своих силах, и рассчитываю работать так же, как и здесь – писать и, возможно, возьму нескольких учеников. Говоря «уверенным», я имею ввиду ни в коем случае не самоуверенность. Знаешь, я стал скромнее с годами, и очень этому рад. У меня меньше претензий, я стал  более скромным даже в своих работах: нет размаха на эпохальные полотна. Мне нравится писать маленькие работы, небольшого формата. Я вижу смысл в простых вещах. Это радует.
Помню, как-то давно я организовал персональную выставку и с такими большими амбициями, не понимая, что скромность украшает, ожидал похвал. На выставку пришла женщина-искусствовед, которая прошлась по залам, посмотрела мои работы и сказала (не мне, а другим, мне потом передали): «Это работы еще не созревшего художника». Меня, конечно, это обидело тогда, но и подхлестнуло к работе. И сейчас, вспоминая те свои работы, я согласен с ней на все сто процентов. Она очень точно охарактеризовала ситуацию – то были и впрямь работы незрелого художника…
Кстати, что очень важно: мне сильно помогают в творческом развитии мои недоброжелатели, которые, как ни странно, есть. Они могут сказать что-то такое, что заставляет меня задуматься и работать с удвоенной силой. Я очень благодарен им за это.
Но, возвращаясь к разговору об Америке – я приеду туда более подготовленным, более спокойным. Если раньше мне приходилось работать дополнительно – в издательстве, в других местах, то теперь я не думаю, что мне это понадобится. Я считаю, что смогу прокормить себя только живописью. Галерей там много, развивался я, даже здесь, под влиянием американской школы. А она существует. Америка очень любит реалистичную живопись. Как бы это не казалось странным, при том, что все крайние течения зародились именно там. Но все-таки там очень любят хорошую реалистичную школу.
А учитывая, что здесь я все эти годы работал над техникой, развивался, проблем с востребованностью быть не должно.
- Скажи, что для тебя творчество? Бывают моменты, когда ты устаешь от живописи и не берешь в руки кисти?
- Ощущать себя в мире творческом – это большая радость. Это духовная составляющая моей жизни. Что касается усталости, то я живой человек, и конечно, временами чувствую и усталость, и опустошение. Особенно явственно это чувствуется после выставки почему-то. Но знаешь, даже если я не могу полноценно работать из-за хандры, все равно прихожу в мастерскую. Могу просто включить хорошую музыку, посидеть, посмотреть на свои работы, может подправить что-то на полотне, которое находится в процессе создания.
Да и что такое работа художника? Ведь она происходит не только в момент, когда он сидит перед мольбертом. А тогда, когда гуляет в парке, наблюдает за мелочами, вдумывается, всматривается… Это процесс непрерывный. В этом прелесть жизни художника – замечать то, чего не замечает обычный человек. И потом обращать на это внимание тех, кто смотрит на картину.