Член объединения русских художников Эстонии, член кохтла-ярвеской организации художников, за плечами у которого около дюжины персональных выставок только в галереях и участие во множестве коллективных экспозиций, в том числе в Нью-Йорке в текущем году, автор сотен работ, которые есть в коллекциях по всей Европе, в США и в России, сам преподаватель… Это всё сегодня, когда Юрий достиг юбилейной даты. А начинался Хорев-художник - удивительно осознавать это расстояние - где-то полвека назад, с нехитрых детских рисунков ещё в начальных классах. Когда во время его учёбы в шестом классе 14-й кохтла-ярвеской школы, в городе начался набор первых групп в создаваемую художественную школу, учитель посоветовал Юре и ещё нескольким его товарищам попытать счастья. 

Когда мальчишка увидел толпу претендентов, проходивших вступительные испытания, то в душе махнул рукой - ах, всё равно не возьмут - и… поступил. Кохтла-Ярвеская «художка» (работала она в Йыхви) и стала его первым творческим университетом. За которым последовали ещё более интересные.

Кисти и краски стали профессией Юрия сразу после школы: он начал работать в художественной мастерской городского управления торговли - оформлять витрины и вывески магазинов. Но через год пришла пора идти в армию, и там первое время начинающий художник о своих способностях молчал. Служил себе в воздушно-десантных войсках Прибалтийского военного округа, прыгал с парашютом («да, 2 августа, конечно, у меня праздник, берет, правда, уже поизносился, но тельняшку я нынче надевал»), пока не пересёкся случайно с парнем, чья служба уже подходила к концу и который, как выяснилось, тоже рисовал. Рисовал для армейских нужд: участвовал в штабе округа в иллюстрировании секретного сборника. Этот «дембель» и рекомендовал Юрия как своего преемника начальству. На следующие несколько месяцев десантник Юрий Хорев превратился в штабного работника, который с тушью и пером в руках рисовал для специальной книжки образцы военной техники и оружия, нацеленных из Европы на Советский Союз.

- Практика была хорошая: рисовать такие серьёзные вещи с бухты-барахты не получится. Как говорится, в стиле Дали такое не изобразишь. Впрочем, Дали как мастер был феноменален, что касается рисунка и знания натуры, то это у него было поставлено очень хорошо, - подводит собеседник итоги своего армейского «университета».

Следующим университетом в его биографии стал московский народный университет искусств. Пусть это не было вузом в традиционном понимании, всё же пять лет обучения и итоговый диплом лишними не назовешь. А параллельно, конечно, напитывала новыми впечатлениями и знаниями сама жизнь. После армии Юрий трудился оформителем на шахте «Ахтме», потом в городской художественной мастерской. Начались и выставки. Первая персональная у Хорева состоялась ещё на шахте, а наиболее значимой, поворотной для себя он считает т.н. «выставку четырёх» в эпоху поздней перестройки - та выставка четверых местных художников (Ельцов, Колпаков, Притс и Хорев) прошла в тогдашнем йыхвиском дворце культуры и была, по словам Юрия, довольно авангардной и резонансной.

- До этого я предпочитал акварель, а после выставки стал искать свою линию и понял, что мне не хватало некоего внутреннего разговора именно через краски, игру цветом. Стиль, на который я перешёл, конечно, с годами в чём-то менялся, он не заскорузлый. Но при всех переменах, он остаётся таким, что привыкшие к моим работам зрители всё равно узнают меня в них. С тех пор я стал заниматься в основном живописью, была у меня и графика, а направлением, которое мне близко по духу, считаю русский символизм.

Юрий Хорев говорит, что в своих работах не стремится к тому, чтобы зритель оценивал их по принципу «похоже - не похоже». Например, выставка его графики, что откроется 26 августа в Нарвской галерее, называется «Условный пейзаж». Там, с одной стороны, изображены узнаваемые вещи, но с другой, не стоит искать в них, «где эта улица, где этот дом». Дома, деревья, озёра и прочее - это лишь символы… 

Ах, символы, «чистое искусство»!.. «Кому это всё надо в нашем сложном мире в нынешнее трудное время?!» - воскликнет зритель, требующий, чтобы художник дал простые и ясные ответы и советы человеку, измотанному добыванием хлеба насущного, озабоченному будущим детей, встревоженному мировыми политическими бурями…

Юрий Хорев качает головой: нет, я не мессия!

- Я не ставлю задачи сделать своими картинами человека благороднее, выше, светлее и т.п. И не поверю тем коллегам, кто скажет: «Хочу донести до людей…». Раньше я тоже так говорил, сейчас понимаю, что всё это - лишь слова. Кто ты такой, чтобы нести такое послание? На каких «весах» ты взвесишь хорошее и плохое? - рассуждает художник. В то же время, признавая, что реакция зрителя ему отнюдь не безразлична: - Нет, я, конечно, хочу быть «читаемым», хочу, чтобы между мною и тем, кому интересно моё творчество, возникало связующее поле. Хочу, чтобы зритель услышал мой внутренний мир. И конечно, я не могу делать вещи, которые бы раздражали аудиторию, бросали вызов, несли агрессию. 

Агрессии разного рода, как известно, сейчас полно в окружающем нас мире. Этот поток не оставляет Юрия равнодушным и в ответ он пытается превратить искусство в некое убежище, то ли предлагая желающим разделить это пристанище с ним, то ли, что вернее, построить по этому образу и подобию собственные ниши. Для самого же художника искусство, творчество, по его признанию, являются ещё и важным энергетическим моментом.

- Во время работы вдруг можешь почувствовать - о, это интересно! Даже пот выступит - так тебя это задело. Сколько раз говорил себе: «Ты гений!». На следующий день придёшь в этом настроении и вдруг увидишь, что написанная вчера вещь - никакая не гениальная. А через какое-то время подумаешь: «Да ничего, пойдёт…» Во всяком случае, когда я возвращаюсь из мастерской, я понимаю, что сегодня я жил, именно жил… - приоткрывает Хорев мир творческих переживаний.

Вспоминая свою юность, наш герой говорит, что в момент выбора жизненного пути «ничего, кроме рисования», у него не было. Однако даже только талант к рисованию всё же предоставил несколько вариантов самореализации. Так, Юрию знакомы реклама, дизайн, он давно дружен с фотоаппаратом и несколько раз выставлялся со своими фотоработами. Хорев также и педагог - ведёт в Кохтла-Ярве школу-студию для взрослых.

В последнем случае очень помогают регулярные выезды кохтла-ярвеского объединения художников в петербургскую Академию художеств для штудирования техники. То есть учитель Хорев и сам постоянно учится.

- Я ведь не пишу реалистические картины, и поэтому иногда сталкиваюсь с таким вопросом: «Кхе-кхе… извините, а вы рисовать-то умеете?» В смысле азы-то рисования вы знаете? Чтобы доказать, что знаю, и надо бывать в Академии. И со слушателями в нашей студии мы начинаем с реалистических позиций. Сначала освой школу, а потом самовыражайся как хочешь. Академия художеств в этом смысле учит тому, чему здесь, по-моему, не учит никакой художественный вуз.

К каким новым творческим горизонтам ведёт или подталкивает мастера мудрость прожитых лет?

Оказывается, совсем не в сторону более сложных (по крайней мере, на первый взгляд) приёмов. По словам Юрия, ему интересно дальнейшее упрощение, и если дело, в конце концов, дойдёт до наивизма или примитивизма, он не разочаруется…

- Картины несут эмоциональный заряд, а ведь это всего лишь тоненький холст, за которым ничего нет. Художник стремится, чтобы зритель увлёкся изображённым в этом прямоугольнике, но изображение - по большому счёту обман. Я, наверное, не очень пытаюсь увлечь или обмануть, потому что нет ничего хитрого в том, что я делаю. Если ты ближе к простым формам, без изысков и эффектности - это, я считаю, самая честная позиция.

Хотя, по утверждению Юрия Хорева, живопись его не кормит (рынок искусства перенасыщен, для хороших продаж нужен хороший менеджмент и т.п.) и зарабатывать приходится на другом, всё-таки назвать её просто хобби нельзя. Хобби - это нечто побочное, необязательное, а для Юрия картины и графика остаются основным стержнем жизни. И на вопрос - как же вас представить в таком случае - собеседник отвечает, что был и остаётся просто художником, а все возможные дополнительные эпитеты к этому слову (от «никудышного» до «гениального») обычно зависят от настроения аудитории.