По «нотам» характеров и типажей

В руках у композитора - семь нот, и из их комбинаций он способен сотворить миллионы мелодий. Живописец с помощью нескольких основных красок может создать множество картин. В арсенале артиста - основные характеры и типажи, из которых на сцене рождаются ситуации, заставляющие зрителя смеяться, плакать, думать. Наш сегодняшний собеседник, пожалуй, делает это особенно виртуозно, превращая каждый свой концерт в настоящий калейдоскоп образов.

Российский эстрадный артист, юморист, пародист, актёр театра и кино, телеведущий и мастер конферанса, хорошо знакомый многим по передачам центральных российских каналов Юрий АСКАРОВ, выступления которого в Эстонии пройдут в конце октября-начале ноября, в предгастрольном интервью приоткрыл двери в свою творческую мастерскую.

- Про вас говорят «русский Мистер Бин». Откуда это прозвище и правда ли, что вас сам Роуэн Эткинсон (знаменитый английский комик, создатель образа Мистера Бина. - прим. ред.) оценил?

- Да, эти байки можно подтвердить, и я с гордостью говорю, что меня действительно называют «русским Мистером Бином». Так получилось, что я любил кривляться и собирать большую аудиторию с самого детства. И в институте мне сказали: «Да ты строишь физиономию, прямо как Мистер Бин». Я тогда понятия не имел, кто это. Стал углубляться в познания об этом комике. Действительно, было большое сходство. Уже выступая на сцене, я, бывало, отворачивался и, ни слова не говоря, поворачивался к зрителям в образе Бина. Зал просто неистовствовал.

Что касается знакомства с самим Мистером Бином, то оно состоялось, но не вживую. В Англии был конкурс «Юмористы мира», и я подал туда заявку, рассчитывая показать и пародию на Роуэна Эткинсона, который был на этом конкурсе председателем жюри. Он увидел запись этой пародии, она ему понравилась, со мной связывались английские промоутеры и сказали, что он очень оценил мою пародию и что я однозначно попадаю в список участников. Но! В тот год Эткинсону предложили сниматься в «Джонни Инглиш» - и конкурс не состоялся.

- А встретиться с ним всё-таки есть желание или планы?

- Честно говоря, сегодня такого рвения уже нет. Как говорится, не создавай себе кумира. Я никогда не был прямо-таки увлечён его творчеством. Мне нравились его эстрадные выступления, которые не так часто показывали по телевизору (я говорю не про ситкомы, а про выступления человека на сцене перед зрителями). Но всё это 90-е годы. Когда кто-то из зрителей, видя мои пародии, говорит: «Вот Аскаров плавно повторяет какие-то элементы Мистера Бина, что-то прослеживается», то я расцениваю это как комплимент, но точно знаю, что я ничего не копирую, а всё равно делаю на свой манер. Между мной и Мистером Бином - миллион отличий.

- У нас вообще как-то принято некоторых артистов сравнивать с западными, говоря «этот - русский Мистер Бин», «этот - русский Чаплин», «этот - русский Габен» и т.д. У вас нет желания, чтобы кого-то назвали «немецким, французским, китайским и т.п. Аскаровым»?

- (смеётся) Как говорится, любого творческого человека амбиции захлёстывают. Я уже вот начинаю подумывать, что было бы неплохо, если бы в том жанре, в котором я работаю, появился какой-то продолжатель. Пока никого у нас на большой эстраде в этом качестве не вижу.

- Преподаёте? Или планируете преподавать?

- Меня звали. Но я не настолько ответственный человек, чтобы стать педагогом, и пока не берусь за это дело. Меня приглашали в школу телевидения при Останкино и даже в ГИТИС, но я считаю, что это слишком рано для меня.

- Педагогика, конечно, тоже наука. Можно быть большим специалистом в своём деле, но не быть способным это передать.

- Конечно. Тем более, работая в своём жанре, я не репетирую, стоя перед зеркалом. Образ у меня внутри. Я пробую его, когда выхожу в круг своих друзей, вижу их реакцию, могу что-то доделать. Но иногда просто не могу объяснить, как именно я создаю номер или как появляется тот или иной характер.

- Думается, сейчас появился один персонаж, который так и просится, чтобы вы его творчески обработали. И вы с ним даже похожи…

- Похожи? (задумался) Кто это?

- Я имею в виду Зеленского. Не хотите попробовать?

- Попробовать в смысле повторить его опыт? Нет, нет. Я аполитичный человек. Я люблю выходить на сцену, обожаю перед разной публикой работать и вообще не думаю о том, чтобы создавать команду и руководить или фирмой, или целой страной. Пускай это делают профессионалы. Я даже и на кухне-то особо не высказываюсь на эти темы, поскольку мало что понимаю.

У меня папа был репрессирован. Он 1917 года рождения, и я поздно появился в его жизни - в 60 лет. А в 33 года за ним приехал «воронок», и его забрали, обвинив в английском шпионаже. Он обедал с семьей и говорит: «Я английского не знаю, в Англии никогда не был. Это ошибка. Я вернусь через полчаса, тут какое-то недоразумение, сейчас всё решим…» Решилось всё через десять лет, когда он вернулся из Гулага. Но за всю свою жизнь он ни разу не сказал плохого о тогдашней верхушке страны и отворачивался от людей, которые хаяли власть, не побывав в Гулаге. Когда мне мама об этом рассказывала, я его не понимал, а теперь отчасти понимаю, потому что все разговоры «этот политик хороший, этой плохой» - пустой, бессмысленный разговор.

- Но как не вспомнить выражение о том, что если ты политикой не занимаешься, то политика тобой занимается всё равно. Вы это как-то чувствуете?

- Нет. Меня дважды за время моей творческой деятельности просили вступить в ряды разных партий. Я ссылался не на то, что противник или сторонник чего-то, а на свою занятость и гастрольные графики. Слава Богу, время сегодня мирное, и тебя не припрут к стенке и дуло не наставят. Сегодня есть право выбора, и каждый может сам вершить свою собственную историю.

- У вас в творческом багаже и театр, и кино, и конферанс, и пародии, и пантомима… Что это - просто диверсификация, чтобы выжить в мире шоу-бизнеса, или нечто большее?

- Рискну похвастаться: я уже лет пять не пытаюсь выживать. Слава Богу, профессия кормит, и кормит очень хорошо. Так что здесь другие причины. Что-то хочется попробовать методом тыка, а иногда чувствуешь рвение освоить новые виды творчества. Допустим, у меня до сих пор не проходит чувство неудовлетворённости в связи с тем, что я не сыграл в кино харáктерную роль злодея. Я играл в фильме «Цыганки» роль любящего человека, готового за женщину умереть. А хочу сыграть подлеца, подонка, какого-то злого маньяка.

Кино интересно, но всё равно на первом месте для меня эстрада. Живое общение с залом. Живая реакция. Если оплошность, то здесь и сейчас, а не следующий дубль и пересъёмка. Если успех - то это твой успех в эту секунду. Если несколько дней у тебя нет зальных выступлений, ты чувствуешь, что тебе уже чего-то не хватает: и погода становится не та, и одежда на тебе не так сидит, и причёска… Не буду сравнивать с наркоманией, но я одержим этим.

- Есть желание добавить в этот перечень ещё что-то из видов творчества?  

- В силу того, что на телевидении проходят ежегодные «Огоньки» и тому подобные программы, артистам в жанре юмора приходится вставлять в свой концерт какие-то песни. Честно говоря, мне не нравится петь, я не пою даже в дýше. Хотя говорят, что и голос, и тембр хорошие. Но всё равно петь приходится, в том числе в мюзиклах. В четырёх новогодних мюзиклах я снялся, и была даже главная роль в фильме «Три богатыря», где, кстати, три Юрия играли: Юрий Стоянов, Юрий Гальцев и Юрий Аскаров.

- А танцевать?

- Я танцевал в проекте «Танцы со звёздами», причём успешно. Мы шли к победе. У нас была яркая эксцентричная пара, нас отмечали даже самые сложные члены жюри, такие как Винер, Чайковская, Тарасова, Цискаридзе. Мы придумали не просто танец, а театр, и наша пара внесла некий новый тренд в формат «Танцев со звёздами». Вот танцы мне близки. В силу того, что я на сцене много двигаюсь, это мне ближе, чем вокал.

Театр… Я играю в антрепризах. Пока не могу похвастать, что это какие-то неординарные спектакли, просто весёлые комедии, которые доставляют удовольствие залу. Играем с Сергеем Дроботенко и Владимиром Абрамовичем Долинским. С Долинским мы скоро начинаем шествие по городам и весям с сольным концертом. Мы с ним дружим, он великолепный рассказчик, уникальный человек, просто клад. Кидаешь любое слово - и он тебе на это слово в течение вечера расскажет миллиард историй. Надеюсь и у вас с этим концертом побывать.

- Комическое - это всегда сочетание в той или иной пропорции двух вещей: с одной стороны, дать расслабиться, отвлечься, развлечься, забыться, с другой - дать задуматься. В вашем творчестве каковы эти пропорции?

- Можно по-разному к моему творчеству относиться. Жанр очень спорный, и я прекрасно отдаю себе в том отчёт. Вот яркий пример. Сочи, гостиница «Жемчужная», через два часа начало большого, семичасового концерта, который я веду с Юрой Гальцевым, спускаюсь в лобби-бар выпить чашечку кофе и перед выступлением разложить всё в голове по полочкам. Вдруг ко мне подходит семья - мужчина, женщина и девочка: «Извините за беспокойство, можно ли вам пожать руку, вы настолько нравитесь нашей семье, мы влюблены в вас, вы такой необычный, разрешите с вами сфотографироваться?» Я говорю: «Да, конечно, а для кого же мы работаем…» Сфотографировался, мне пожимают руку, желают удачи. Просто окрылённый, допиваю кофе, иду к лифту, нажимаю на кнопку, жду и вижу боковым зрением, как приближаются две кавказские женщины и девочка лет десяти. Я человек тоже восточной внешности и думаю: сейчас тоже будут петь оды и говорить, какой я прекрасный-распрекрасный. А девочка, проходя за моей спиной, бросает: «Фу, кривляка!». Открывается лифт, я захожу, лифт закрывается… Ощущение - как от выстрела в спину.

- Нечто подобное рассказывал мне Стоянов. Они с Олейниковым были в Эстонии на гастролях и гуляли по старому Таллинну. Подходит к ним женщина и начинает: «вы люди солидные, серьёзные…». Они приготовились комплименты выслушивать, а она заканчивает: «…и как же вам не стыдно в таком возрасте…»

- Да, по-разному можно относиться. Как мне Басков говорит: «Будь мудрым. Если бы я впитывал всё, что про меня говорят, я б давно ушёл со сцены». То же и в моём случае. Тем более, повторяю, жанр очень спорный. Либо его можно воспринимать как большое искусство, либо как простое кривляние.

По большому счёту, я показываю не известных персонажей, которых зритель сразу узнает, а характеры людей вообще и тем самым заставляю развивать некое ассоциативное мышление. «Да-да, точно, люди с таким характером вот так реагируют, так делают…» Где-то зрителю приходится и подзадуматься. Да и публика сама по себе разная.

Однажды я выступал во Франции на Парижском цирковом салоне, и публика во время моего выступления молчала. Думаю: всё, сейчас закончу и сразу в аэропорт, не оглядываясь. Закончил выступать - и зал стал кричать и визжать «браво!». То есть у них такое восприятие, они смотрели как некое кино. У русских людей по-другому. В Прибалтике тоже сложная публика, она, скажем так, более эстетская. Но тем она и интересна, что с ней надо бороться и завоёвывать.

- Кстати о типажах для ваших выступлений. Понятно, что вы их подсматриваете в жизни. Но чем знаменитее артист, тем сложнее ему увидеть что-то, как говорится, в очереди или в метро, потому что вот так запросто по улице уже не пройти и за людьми не понаблюдать. Есть у вас такая проблема?

- Нет. Как говорил Валерий Леонтьев по поводу того, что он иногда в метро ездит: «Если человек сам хочет, чтобы его узнали, - его узнáют». Конечно, и меня узнают. Но с другой стороны, у меня же рост не два метра, чтобы сразу выделяться. Надеваешь очки или садишься тихонько в кафе и наблюдаешь хотя бы за теми же парами, которые общаются друг с другом, и считываешь - кто впервые встретился, кто любит, кто не любит, какое отношение у неё к нему и наоборот…

- И удаётся так новый материал подсмотреть?

- Да. Но, вообще, типажи и характеры - это как семь нот. Они уже есть. Остальное - развитие, вариации. У человека могут появляться новые действия, новые увлечения, новые моды, но это дополнительные штрихи. А сам багет, рамка остаётся неизменным. Новое можно увидеть, если, например, сравнить сегодняшний характер с тем, каким он был вчера. Вот только недавно сделал номер «ГАИ». Казалось бы, ну гаишники и гаишники, сотрудники ДПС, но я могу сравнивать помимо национальностей - от испанца до русского, кстати, и эстонец тоже есть - ещё и поведение гаишников в разные годы. В 90-е и сегодня - это абсолютно разные люди! Разное поведение, разная пластика, разная мимика.

- Вы вели концерты мировых звёзд эстрады - работали с Адриано Челентано, Патрисией Каас, Тото Кутуньо и другими. Как с ними работалось?

- На меня произвели впечатление Шарль Азнавур и Челентано. Невероятно скромные люди. Сходят со сцены и становятся совершенно неприметными. Конечно, стать вторым Азнавуром или Челентано не получится, однако что-то почерпнуть у них, как из прочитанной книги, можно. Хотя я весь их концерт наблюдал со спины, этого было достаточно, чтобы их энергетика поразила меня.

- Пантомима, вообще бесконечное движение на сцене да и просто большая занятость: вот сейчас вы в Юрмале, через пару дней уже в Сочи…

- В сентябре у меня двенадцать городов.

- Всё это немалая физическая нагрузка. Как поддерживаете форму?

- Говорю себе каждый день перед зеркалом, что я ещё молодой, всё нормально. (смеётся) Хотя, конечно, разница чувствуется: тебе 25 - или чуть-чуть за сорок. Но пока пороха в пороховнице более чем достаточно, поэтому силы есть. Тем более, вдохновляют дети - у меня сын и дочь. Они мои главные зрители сегодня, а детей ведь не обманешь. Если им неинтересно, они просто отвернутся, а не станут, как взрослые, «делать вид».

Сыну сейчас шесть, и он мечтает стать артистом… ну, завтра, может быть, захочет стать футболистом, не знаю, как тут сложится. Но пока он горит желанием сцены, ему нравится, когда я выступаю, стоять за кулисами и повторять. Мы выступали тут в Юрмале, было много именитых людей в зале - Виторган, Каневский, Губерман… Я работаю, публика смеётся, мне приятно, что эти люди так реагируют, и вдруг вижу, что они немножко в сторону смотрят… Что там такое? А там мой сын тоже кривляется и что-то показывает. Так он сорвал свои первые аплодисменты.

- Сын пока видит только красивую внешнюю составляющую эстрады или начинает понимать, что это труд?

- Конечно, ему пока только «обёртка» нравится, глубже он не вникает и не понимает. Как можно в шесть лет понять, что и как. Я и в 19, когда поступил в ГИТИС, не осознавал, что меня ждёт. Думал перед девочками щегольнуть.

- Наверное, это путь многих в профессию. Всё понимаешь с годами.

- И никак по-другому

- Вы однажды сказали, что если бы выбирали город, где родиться, то выбрали бы Юрмалу. Откуда такая любовь к Прибалтике?

- Работая в программе Бориса Моисеева в его лучшие годы, я впервые оказался в Юрмале в 21 год. После переполненного зала «Дзинтари» пошёл гулять по городу и подумал, что нахожусь в какой-то киношной декорации. Юрмала не оставляла меня и в Москве, я просто «заболел» воспоминаниями об этом красивом месте. Через несколько лет я попал сюда же на фестиваль юмора, и мы с Петей Дранга, совсем ещё «зелёные», оказались среди мэтров: меня объявлял Арлазоров, там были Задорнов, Альтов, Арканов. Тогда я и не предполагал, что сегодня буду проводить бóльшую часть своего свободного времени в Юрмале. И дети у меня появились тоже здесь, они «местного производства».

Нам очень нравится Юрмала, я считаю её лучшим местом на земле. Моя супруга - балерина, она объездила мир вдоль и поперёк, причём не как я - аэропорт-гостиница-площадка-«добрый вечер»-гостиница-аэропорт, - а в Америку, например, она приезжала на несколько месяцев, исколесила все штаты. И она тоже считает Юрмалу уникальным местом.

Вообще, в целом Прибалтика интересна. И Таллинн, и Пярну очень симпатичны, Паланга по-своему хороша. Но мы остановились на Юрмале.

- Когда беседуешь с юмористом, всегда хочется спросить: весёлый артист о чём-нибудь в этом мире грустит?

- О многом. Я могу неделю переживать от новости о том, например, что какое-то дерево погибло… Во мне больше грустного, чем весёлого. Просто весёлое - оно как рубильником включается, когда ты делаешь шаг на сцену. И знаю многих артистов, которые в жизни очень-очень грустные люди.

- Ну, будем считать, что смех тем дороже, чем больше под ним грусти.

- Как некий фундамент - конечно. Самое главное, чтобы в каждом взрослом человеке не пропадал мальчик или девочка. Когда ребёнок из тебя не выветривается, жизнь становится более яркой и радостной. В детском саду у детей спросили - как они появились на свет. Одна девочка говорит: «Меня в магазине купили». Другая: «Меня аист принёс». Мальчик подумал и сказал: «У нас семья небогатая, папа всё сам делает»… Вот так и в жизни: всё в руках людей с самого момента рождения. И какими глазами мы смотрим на происходящее, так оно и складывается.