Что болит у солдата?

- Госпожа Вескиметс, каково состояние здоровья призывников, приходящих в батальон сейчас в сравнении с тем, что было 10-20 лет назад?
- Хуже стало здоровье. С другой стороны, жалобы медикам бывали и раньше, но как претензии со стороны солдат они не звучали. Ребята были ответственнее. Сейчас же складывается впечатление, что свои права солдаты твёрдо усвоили, а про обязанности как-то забывают. Они могут прийти и начать требовать: «Назначьте мне вот это, вот это и вот это!». Назначьте, и всё тут. И с ходу отказать мы не можем. Как психолог, сидишь на приёме и уговариваешь: «Вот это тебе нужно, а вот это не нужно…». Потому что у нас ведь тоже считают деньги, а с этими обследованиями и анализами связаны такие сумасшедшие расходы, что наш батальонный центр впору бывает назвать «исследовательским институтом».
- А эти претензии со стороны ребят на обследование и помощь - они, с вашей точки зрения, обоснованные?
- Не все. При любом обращении мы сначала собираем анамнез, задаём уточняющие вопросы и в результате составляем картину - придумывает человек, или не придумывает, или это симптомы чего-то другого. Соответственно, нуждается он в обследовании или нет.
Есть симптомы, которые проявляются не сразу. Например, солдат говорит, что в детстве упал со скамейки, ударился и теперь у него нездорова нога. Как на это отреагируешь? «Подождём, надо посмотреть, как под нагрузкой нога будет действовать, и если будут какие-то изменения - тогда…». Другой требует, чтобы его обследовали, потому что у него «спина болит три года». А дома к семейному врачу обращался? Нет. Причина понятна: там человек сам себе нагрузку регулировал, а здесь нагрузку дают командиры. Среди ребят, на самом деле, сейчас очень много нетренированных. Для них пробежать один несчастный круг в полтора километра - это и одышка, а то и обморок.
- Жалобы на здоровье переживают всплеск после прихода каждого очередного призыва?
- Интересно, что ребята, которые приходят в июле, - как-то поздоровее, что ли. А вот октябрьское пополнение - честное слово, такое ощущение, что собирают со всей Эстонии больных и к нам (смеётся). Впрочем, когда мы ходим на ведомственные совещания по медицине, выясняется, что это и другим воинским частям знакомо.
Заметно ещё, что у старших по времени службы солдат походы в медсанчасть сокращаются после прихода в батальон младшего пополнения. Среди старших ведь будущие сержанты, которым командовать новичками, так что свой авторитет ронять они не хотят.
- Чем же заканчиваются приходы к вам солдат с жалобами на здоровье?
- Если солдат пришёл с жалобами, но визуальных симптомов нет, тогда веришь человеку. Назначаем препараты, чтобы убрать симптом. На месте делаем анализы крови и мочи. И снижаем нагрузку. То есть записываем в специальную книжку, какие упражнения он может делать, а от чего освобождается. С этими записями знакомится его непосредственный начальник. Если солдат освобождён от бега, он не бегает со всеми, но ходит вместе с ними. Если он даже и ходить не может, тогда назначаем казарменный режим. Конечно, при этом ослабляется физическая подготовка, и наши командиры «стонут» - ведь тормозится процесс учёбы. И так уже все нормативы снижены, потому что год от года военные медики бьют в колокола, что идут больные, больные, больные…
- В каких случаях всё-таки кладут в палату лазарета?
- При высокой температуре. При различных острых заболеваниях, включая, кстати, и зубные флюсы - потому что это воспаление рядом с головным мозгом. Но больше, чем неделю, солдаты здесь не проводят. А когда анализ крови и температура нормализуются - следуют выписка и освобождение от интенсивных нагрузок.
- Пресловутая неприспособленность «компьютерного поколения» как проявляется?
- Со стороны пищеварительного тракта. Ведь что они за компьютером едят? Чипсы и «кока-колу». А здесь - нормальный солдатский обед. Чтобы его переварить, у них должна перестроиться пищеварительная система. И пока это происходит - у кого понос случится, у кого запор, у кого проблема газоотделения. Кишечник начинает работать. А их же в комнате по десять человек, парень газы не может выпустить, держит в себе, и потом живот начинает болеть.
У нас проводился опрос в столовой: как вам нравится то, что наши повара готовят? И, знаете, был довольно солидный процент скучающих по хот-догам, гамбургерам, чипсам. Есть солдатский буфет, так там чипсы с ходу разлетаются.
- Жалобы жалобами, но всё же за восемь-одиннадцать месяцев службы какая-то адаптация у молодого человека происходит?
- Происходит, а как же! Скажем, вот пришёл призыв. И они все хоть по разу, но побывают у нас за месяц. Потом формируется какая-то группа постоянных посетителей медицинского центра - те, которых доктор приглашает, и те, которые сами приходят. А остальные потихоньку осваиваются. Самое трудное - это первые три-четыре недели. Через месяц они уже адаптируются: свой отряд, друг друга знают, кто-то успел подружиться, становится интереснее учёба, крепнет желание пройти все испытания. И когда заканчивается курс молодого бойца, из двухсот новобранцев наших «клиентов» остаётся человек 15. Процент небольшой.
- Бывает, что комиссуете?
- Да. Если у солдата, допустим, случился при нагрузках маршевый перелом, то мы проводим полный курс лечения, потом он проходит реабилитацию в реабилитационном центре Сил обороны в Сели, обследование и, когда выздоравливает, идёт на комиссию.
- По вашим наблюдениям, в целом, к чему больше стремятся заболевшие солдаты, - «откосить», ослабить нагрузки либо, наоборот, преодолеть все трудности?
- Мотивация «пусть меня скорее вылечат, и я вместо полутора километров пробегу три» бывает у единиц. Эти люди просят нас: «Дайте мне скорее лекарство, а то у меня занятия», «У меня вчерашняя температура уже прошла, отпустите в казарму». В основном же те, кто болеют, делают это, можно сказать, с удовольствием. Бывают даже такие, кто не верит, если им отвечаешь, что сейчас мест в палатах нет. Пойдёт и проверит: «А я видел, у вас есть места! Положите меня! Я не могу там, в казарме…».
- Сколь травмоопасна военная служба и в особенности учения?
- За всё время, что я работаю, смертельный случай в батальоне был в середине 90-х. Сейчас охрану на КПП несёт «кайтселийт», а тогда это были сами солдаты с оружием. И вот на одном из таких дежурств и случилась смертельная травма. Сегодня ребята получают оружие только перед стрельбами. А когда эти стрельбы идут на полигоне, то мы всегда с машиной рядом наготове. Но техника безопасности в батальоне безупречная. Возле каждого солдата стоит инструктор и смотрит, чтобы он, не дай Бог, куда-то не повернул ствол.
- А во время учений с выездом в лес вы тоже обеспечиваете медицинское сопровождение?
- Да. Но сейчас у нас расширили площадь батальона, включив в него кусок леса, и учебные лагеря проходят здесь, практически на территории части. Мы ходим, проверяем их. Травмированных нет. Они по лесу не бегают. Это раньше носились, и было много случаев, когда ветки ударяли по глазам.
- Солдаты приходят из семей с разным достатком. Сталкиваетесь с тем, что некоторые «на гражданке» недоедали и выросли дистрофиками?
- Нет, таких у нас не было. Лет двенадцать назад пришёл та-акой худенький призывник, прямо тростиночка. Доктор стал рассчитывать его индекс массы тела, и оказалось, что солдат в норму всё-таки вписался. Что касается солдатского питания, то приходилось слышать разные мнения солдат. Одни говорили: «ой, невкусно готовят», а другие возражали: «а я и дома так не ел, чтобы и вкусно, и из трёх блюд».
- Наверняка при адаптации к службе бывают проблемы не только физического, но и психологического характера…
- Да. В батальоне есть капеллан, к которому можно обратиться. А когда капеллан не может справиться сам - приглашаем психолога из Тапа. Он с солдатом беседует, а потом высказывает нам своё мнение - что можно сделать, как помочь.
- А в чём суть психологических проблем?
- Дома парень был один в небольшой семье, а тут с утра до вечера вместе с другими, нет приватности. Для некоторых в такой ситуации даже в туалет сходить становится проблемой. Или бывает, что не понравится сосед по комнате, - и начинают на этом себя «накручивать». Кого-то раздражает, что сержанты кричат. Но они ведь кричат, чтобы их услышали, поскольку в казарме всё время шумно… Иногда проблема решается, если с солдатом по душам поговоришь, успокоишь. А некоторые не «уговариваются». Тогда - к специалисту.
Лет пять назад у нас были три мальчика, у которых в сумрачное, бессолнечное время года начиналась депрессия. На стенки они не бросались, но в лазарете у нас лежали. Такие ребята хорошие, так по хозяйству нам тут помогали, жалко было, что их комиссуют, но они, увы, для службы совсем не годились.
- Раз-два в год Эстонию «захватывает» эпидемия гриппа и ОРЗ. А на территорию батальона вирус на КПП не пропустят?
- Против гриппа мы проводим вакцинацию. Кстати, на днях начнём, чтобы успеть до очередной гриппозной волны. Да и близкие к солдатам в гости приезжают, не за горами рождественские отпуска. Надо быть готовыми к тому, что из-за ворот действительно могут принести инфекцию.
С вакцинацией, вообще, есть проблема. Нам дают очень мало информации о том, какие прививки ребята получили в школе. В сопроводительных медицинских документах пишут: «вакцинация согласно схеме», «согласно возрасту», «см. в карточке». В какой карточке я это посмотрю?! Очень малый процент приходит со специальными книжками вакцинации, куда чётко заносится, что он получил. Другая проблема: очень мало привитых против клещевого энцефалита. Мы делаем эти прививки сами, потому что солдаты ходят в лес, а у нас район в смысле клещей опасный. Актуальны и прививки от дифтерии и столбняка. Главный эпидемиолог Эстонии говорит: если у вас нет о человеке данных по поводу его прививок - считайте его «чистым листом».
- «Они приходят, а мы не знаем, какие прививки они получали». От кого зависит решение этой проблемы?
- Думаю, в первую очередь, должны родители позаботиться, потому что школьник сам не может все эти бумаги оформить. По окончании школы медицинскую карточку выпускнику дают в руки, и он должен отдать её семейному врачу, потому что тот тоже не знает, какие процедуры человеку в школе делали.
Когда мы здесь проведём свою иммунизацию, то информация об этом напрямую к семейному врачу опять-таки не попадёт. Сначала мы выдавали уходящим карточки, но это накладно, и теперь делаем выписки, что он получил в армии такие-то прививки.  Вчерашний солдат, по идее, должен отдать это семейному врачу. Если вспомнит об этом. А в идеале, должна быть создана объединённая компьютерная база данных.
- Что ещё, кроме перечисленного выше, входит в понятие «система наблюдения за здоровьем в Вируском пехотном батальоне»?
- У нас постоянно проводится санитарный контроль. Проверяем столовую. Берём пробы питьевой воды. Ещё у нас есть солдаты-доноры. Мы приглашаем к ним службу крови уже в первую-вторую неделю. Это и им хорошо, и нам: ребята-то проходят полное обследование крови. Если выявляются отклонения - нам сигнализируют и мы начинаем плотнее заниматься этим человеком.
- Видите ли вы какие-то недоработки врачей на этапе призыва? У вас не возникает системных претензий к работе призывных комиссий?
- Мы всё время держим обратную связь с ними. И каждый раз после осмотра призывников у нас возникают претензии к комиссии. Написано: у призывника стопроцентное зрение. А он приходит на третий день и говорит, что не видит. Проверяем: да, зрение не стопроцентное. Направляем к окулисту, и в результате парню назначаются очки. И всё это опять за наш счёт, то есть очки ему делают за счёт армии.
Может быть, в комиссиях слишком большой поток, и они не успевают разобраться со здоровьем каждого? Не знаю. А может, лучше вместо того, чтобы собирать анализы крови и мочи, они делали бы призывнику нормальную, объективную, оптометрию на приборах?
- Недавно изменились требования к здоровью призывников. Послабления или строже стало?
- Послабления.
- Каким болезням открыли путь в армию? Плоскостопию?
- Это уже давным-давно болезнью не считается. И со сколиозами приходят. А вот если у человека раньше были психологические проблемы, он обращался к психиатру и получал отсрочку, то теперь могут служить и такие ребята. Эти проблемы, конечно, не опасны, но сказываются при адаптации солдата. Если у него была до этого депрессия - он и здесь обязательно опять впадёт в неё.
Распространённой проблемой я бы назвала и инфантильность многих молодых людей. Тут дело не столько в здоровье, сколько в том, что они от детского возраста никак не оторвутся. Отсюда и жалобы в духе «вроде бы у меня что-то болит». Просто хочется, чтобы пожалели.
- Слушаю вас и думаю: наверное, у некоторых солдат в гражданской жизни столько встреч с медициной и не было…
- Это точно. Они сюда приходят, как к маме. Как ему плохое слово скажешь? Выслушаешь… и сама после этого приёма как выжатый лимон.
- Медицинский центр батальона правильнее называть союзником солдата или союзником командира?
- Мы всё время между двух огней.