Медали изготовлены из серебра (помогли спонсоры) и являются именными. Всего их выпущено 150, и к настоящему времени вручена уже половина - сначала в Таллинне, теперь вот в Йыхви. Оставшиеся памятные знаки их обладатели получат во время празднования Дня шахтёра в конце лета. Медали предназначены для горных инженеров и наиболее выдающихся горных техников, сказал «ИП» инициатор акции почётный член Эстонского горного общества Николай Варб, который и вручал награды вместе с бывшим генеральным директором «Эстонсланца» и также почётным членом общества Юло Тамбетом. 

Церемония, само собой, дала повод не только для традиционных слов благодарности, но и для некоторых оценок пройденного эстонской сланцевой отраслью пути и её перспектив.

Так, получивший награду бывший руководитель «Ээсти Пылевкиви» и экс-парламентарий Лембит Кальювеэ подчеркнул как важнейший итог тот факт, что эстонская сланцедобыча всё-таки остаётся в эстонских, а не иностранных руках. Он призвал с благодарностью вспомнить и то, что стимулом для послевоенного развития отрасли стали потребности в энергии для города на Неве: если бы не Питер, добыча и переработка «коричневого золота» не достигли бы столь высокого уровня.

Сланец - это тепло, энергия, свет в здешних домах, но нынешнее состояние и перспективы разработки главного ископаемого Эстонии у старшего поколения специалистов вызывают беспокойство, ведь, например, если в 80-х годах сланец добывали семь-восемь шахт и разрезов, то теперь в системе «Ээсти Энергиа» добычных предприятий осталось лишь два. Пришедший на церемонию вручения знаков член правления энергоконцерна Андрес Вайнола постарался эти тревоги развеять, дав понять, что планы и перспективы у добычи имеются. В качестве таких перспективных проектов он назвал т.н. суперлаву на шахте «Эстония» и подготовку к приобретению подземного комбайна для карьера «Нарва», дал понять, что «ЭЭ» не отказалось и от намерений строить шахту «Уус-Кивиыли». 

Над всем этим, однако, сегодня дуют «рыночные ветра». Топ-менеджер привёл пример: летом, когда генерирующие мощности на открытом энергорынке массово становятся на ремонт, цена энергии может прыгнуть вверх, и это заставляет сланцедобытчиков среагировать очень быстро, чтобы не упустить выгодный момент. Эстонские шахтёры, по словам Вайнола, показали, что они это могут.

Разделяет он и оптимизм по поводу эстонской принадлежности сланцедобычи и переработки:

- Благодаря этому гораздо более серьёзно смотрят на окружающую среду и социально-экономические вещи, чем если бы отрасль принадлежала иностранному капиталу, - утверждал Вайнола.

…Среди получающих памятную награду Горного общества - специалисты, оставившие заметный след в истории «Эстонсланца»-«Ээсти Пылевкиви» минувших четырёх-пяти десятилетий. Это, например, бывший руководитель горноспасателей Владислав Левковский, бывшие директора шахт и разрезов Яан Сурва, Олег Бочак, Лео Торн, Велло Тохвер, Александр Тульчинский, Айво Вийрлайд, ведущие инженеры Мати Раннус, Яан Куузик, Хантс Винкман, Лев Иванов, стоявший у истоков завода взрывчатых веществ Аркадий Петровицкий, учёные Энно Рейнсалу, Велло Каттай, известный ветеран спорта Рихард Рооден и другие. Как говорится, потенциал у горного общества большой. А вот насколько ветераны сегодня не в дни торжеств, а в будни вовлечены в процессы выработки решений, касающихся судьбы их родной отрасли? На этот вопрос Николай Варб ответил дипломатично: «К сожалению, не так много, как надо». 

- В 1963 году я окончил ТПИ как горный инженер и сразу пошёл работать по распределению. В зависимости от успеваемости, ты мог сам выбрать себе место, и я выбрал «Сиргала», который в то время как раз действовал второй год.

- Самое. Кроме того, там были такие здоровые машины, как экскаватор ЭШ 15/90, которых в жизни никто ещё не видел. Вот с того времени я и работал: горным мастером, помощником начальника участка, начальником участка, главным технологом, замом по производству и, в конце концов, директором предприятия, которое уже включало в себя и «Сиргала», и карьер «Вивиконд». 38 лет провёл на открытой добыче.

- То время, когда был довольно большой спрос на сланец - 32 миллиона тонн в год. Тогда и у нас нагрузка была более семи миллионов. Это приводило… ну, не к разводу в семье, но к тому, что не видел ни суббот, ни воскресений. Подчинённые как будто за честь считали и ночью позвонить и доложить: проблема такая-то и такая-то. А дома жена, дети маленькие. Трудновато было.

Но, в общем-то, всё было интересно, особенно первое время после прихода на работу. В институте - теория, а здесь большие машины наяву, и ты должен задать им работу, сделать технологические карты и паспорта, проследить за выполнением.

- Мне очень многое дал работавший директором «Нарвского», а у нас - главным инженером Аллан Фрейберг. Он умел добиваться результатов, которых хотел, не руганью и тому подобным, а видя и обосновывая желаемое. Умный, интеллигентный человек. Как и его отец - Александр Фрейберг, который был председателем дипломной комиссии, когда мы окончили ТПИ.

Ещё был у нас такой Калью Хинсберг, запомнившийся мне своей преданностью капитальному строительству, стремлением что-то делать. Предприятие ведь работало где - на болоте, а там очень важно проводить работы по отведению воды, и у него это была, можно сказать, любимая тема.

Много людей хороших было, много…

- Сегодня на церемонии сказали, что сейчас уже нельзя, как в советское время или в первые годы эстонской власти, стремиться к высоким цифрам добычи - «сделаем 15 миллионов, 16…» Сейчас всё зависит от спроса. Правильно Вайнола говорил, что надо моментально угадать - когда, куда и сколько сланца нужно, чтобы больше заработать или оправдать затраты. Так что сегодня просто надо быть очень гибким.

- Эти утверждения - абсолютное враньё! Без сланца в Эстонии никак не обойтись. То ли он пойдёт на электроэнергию, то ли на масло, и не только для печей. Главное - сейчас нужно бы найти такого инвестора, который начал бы разрабатывать химические возможности сланца - что хорошего ещё можно из него сделать? 

- Сложно. Нужно большие копейки вложить сначала, чтобы этим заниматься. Научные исследования, потом испытания, а дохода это ещё не приносит, и ты должен вкладывать и вкладывать. Поэтому я и говорю - дело в инвесторе. Если у тебя деньги есть, кто-то тебя финансирует - ты можешь придумывать хорошие вещи.

- Я бы сказал, совсем наоборот. Был в советское время такой министр лесного хозяйства Тедер. Он часто посещал нас, потому что был не только министром, но и лесником в душе. Его очень интересовало - что мы тут рекультивируем, что сажаем на выработках, что получается. И он сказал: ребята, вы проводите такую хорошую работу, что вам чуть ли не ордена надо давать, потому что из болота вы сделали площади, где замечательно растёт лес и там появились звери, которые признали и освоили его. 

Ничего не скажу про влияние подземных работ, потому что мало сталкивался с ними. Но если взять терриконики, то они ведь занимают не такую уж большую площадь.