Кто и почему попадает в детский приют

На прошлой неделе «Инфопресс» рассказывал о прошедшем в Кохтла-Ярве круглом столе по проблемным семьям, в котором приняли участие социальные работники города и работники полиции. Сегодня мы коснемся той же темы, но в ее более узком аспекте, и расскажем вам о приюте для детей, который находится в Кохтла-Ярве.

Справка За прошлый год в кохтла-ярвеском приюте побывало тридцать детей - 16 мальчиков и 14 девочек. Из них 28 детей попадали в приют уже не в первый раз. Самому младшему ребенку было полгода, самой старшей – семнадцать лет. Из тридцати детей пятеро были из других самоуправлений.

Число детей, попадающих в кохтла-ярвеский детский приют, остается достаточно стабильным: порядка тридцати ребятишек в год приходят в приют сами или их привозят сюда полицейские и социальные работники. Кто они, эти дети, по какой причине при живых родителях они оказываются в приюте? Всегда ли оправданна мера отлучения ребенка от родителей? И почему они сами приходят в приют? Эти вопросы сегодня адресованы заместителю руководителя социальной службы Кохтла-Ярве Марике Тарум и детскому инспектору Татьяне Тайлаковой.

- В приют попадают дети только из неблагополучных семей или имеют место и другие случаи?
Татьяна Тайлакова: - Детей забирают в приют тогда, когда в семье им оставаться опасно. Мы детей забираем для того, чтобы начать работать с семьей: выяснить обстоятельства и помочь родителям наладить жизнь, и, если получится, вернуть ребенка назад. Но не всегда это получается, и по решению суда дети уходят в детские дома. Случаи бывают разные. Во-первых, не все родители хотят вернуть детей. Они хорошо чувствуют себя, когда остаются одни: им не нужно ни о ком заботиться. Порой они даже не приходят и не интересуются своими детьми. А мы этих родителей ищем. В прошлом году из двадцати пяти детей только десять вернулись домой. Иногда родители все же приходят за детьми, поскольку их заставляют это сделать родственники, детские инспектора заставляют. А требования ведь к родителям элементарные: встать на биржу, получить хоть какой-то социальный статус, оформить социалку и элементарно - не пить и не употреблять. Мы сами берем номерки к психиатру, просим закодироваться. Причем, это делается довольно быстро - в течение месяца. Все можно сделать, было бы желание. Но у большинства родителей, к сожалению, нет желания изменить образ жизни ради детей.
- То есть, в основном, это дети асоциалов?
Татьяна Тайлакова: - Нет, их все-таки нельзя назвать асоциалами. Это семьи, которые привыкли жить в свое удовольствие. У них не ребенка, а свои интересы на первом месте.
- А где грань недостаточно хорошего и хорошего отношения к своим детям?
Татьяна Тайлакова: - Это внимание к детям. Во-первых, домашние условия: у ребенка должно быть свое постельное место, постельные принадлежности, должна быть еда. Ведь есть родители, которые элементарно не заботятся, что будут есть дети на ужин и на завтрак. Ребенка нужно регулярно водить в садик, потому, что в садике он и развивается, и питается. Да, дорогая плата в детском саду. Но всегда можно обратиться с заявлением в социальную помощь. Родитель должен проснуться утром, приготовить ребенку чистую одежду - за этим в садиках тоже следят. Ребенок не должен ходить грязным, с нестрижеными ногтями. Вот это грань: подстриженные ногти, чистая одежда и накормленный ребенок. И если ребенок ходит в садик, то это уже показатель: значит, хоть в какой-то мере, но за ребенком ухаживают. Это если ребенок маленький. Теперь школа: не приготовлены уроки, нет школьных принадлежностей, родители со школой не контачат - в таком случае к нам уже приходит сигнал. Мы приходим в семью с проверкой, и бывает так, что дома все в порядке, но у мамы просто нет времени. И тогда мы начинаем выяснять: может быть, нужно подключить для помощи какое-то контактное лицо? Связываемся с родственниками: почему вот вы, бабушка, не работаете, а маме помочь не можете? Например, забрать ребенка из школы, чтобы он не болтался где-то по городу, а шел домой.
Марика Тарум: - В основном, все дети из таких проблемных семей получают у нас какие-то пособия по состоянию здоровья. Но эти деньги идут не во благо детей. В прошлом году, например, была ситуация, когда двухлетний ребенок с ДЦП, у которого парализована правая сторона тела, не получал абсолютно никаких услуг. Мама не сделала ничего, хотя ребенку полагалась услуга реабилитации. И такой семье хоть сколько денег дай, на ребенка они ничего тратить не будут.
- Много случаев, когда в приют поступают дети с избиениями?
Марика Тарум: - Такие случаи все чаще и чаще.
Татьяна Тайлакова: - Только с начала года у нас на контроль встало двадцать пять новых семей. Это очень много.
- На сколько детей рассчитан приют?
Марика Тарум: - На девять детей. Но приют – это временный вариант. Когда ребенок попадает в приют, мы делаем все для того, чтобы это время было как можно короче. Вот в прошлом году ребята вернулись у нас в семью. Потребовалось два месяца на то, чтобы родители сделали все для того, чтобы создать детям нормальные условия. Если мы видим, что семья идет на контакт и исправляется, мы разрешаем им встречаться с детьми в приюте. У маленького ребенка мы не спрашиваем его мнение, но с восьми лет учитывается и мнение ребенка. И ребенок может многое рассказать, что у них дома делалось. У нас была история, когда в приют пришла шестнадцатилетняя девочка после избиения отцом. Это была по общепринятым нормам нормальная семья, никакого алкоголя. Девочка сама пришла к детским инспекторам и попросилась в детский дом. Она наотрез отказалась общаться с кем-либо из своей семьи и просила нас: «Только не отправляйте меня домой!» И родителей к ней мы не пустили.
- Это единичный случай, или случаи такие повторяются, когда ребенок уже совершенно осознанно уходит из дома, потому, что к нему применяют физическое насилие?
Татьяна Тайлакова: - Такое бывает, но редко. Есть другие ситуации. Вот, например, к нам периодически прибегает из семьи мальчик. Физического насилия к нему не применяют. Но как только его начинают ставить в рамки и что-то требовать от него - ему это не нравится. В таких случаях мы стараемся примирить ребенка и родителей, направляем их к психологу, чтобы родители сумели восстановить контакт с ребенком, которому уже двенадцать-четырнадцать лет.
- Не получится у нас такого западного сценария, когда у детей очень много прав, они все знают и ходят на родителей жалуются…
Татьяна Тайлакова: - Есть такие случаи. Но мы же люди обученные, здесь работаем и понимаем, что такое может быть. Мы говорим с мамой, объясняем, как на такие детские выпады нужно реагировать, подключаем психолога. В основном, конечно, такие дети в детский дом не попадают. Мы знаем, где верить, а где не верить ребенку.
Марика Тарум: - Были и такие дети, которые шли в полицию, врали, что их родители избивают, унижают, выгоняют из дома. Ребенка привозят сюда, в приют. И на следующий день мы начинаем проверку ситуации. Если оказывается, что проблема в ребенке - он идет домой, и мы начинаем работать с этой семьей. В приют дети не так просто попадают, хотя желающих попасть много: приходят, просят, умоляют - заберите!
Татьяна Тайлакова: - Подросткам, которые что-то натворили и знают, что им попадет, и думают: уйду я из дома, напугаю маму-папу, мы объясняем, что у нас не отель. Это нормально, когда родители что-то требуют от своих детей. Мы же связываемся со школой: как там характеризует ребенка, хорошие связи у нас с квартирными товариществами - соседи многое знают о семье. Вот, например, намечается выселение семьи за долги. А там трое детей. Так председатель квартирного товарищества постоянно мне звонит и напоминает: имейте ввиду, такой вот случай! Мама там ничего не делает, и, возможно, дети окажутся в приюте.
- Откуда поступают первые звоночки о неблагополучной семье?
Татьяна Тайлакова: - От соседей, со школы, из полиции.
- Люди сегодня очень обеспокоены: как бы из-за чрезмерно рьяной работы службы охраны детей не случилось так, что начнут отбирать детей из семей нормальных, но очень бедных. Не все даже хорошие родители могут позволить себе вдосталь накормить ребенка, не у всех в квартире все удобства… Ведь прецеденты в Эстонии уже были, вспомнить хотя бы случай с маленькой девочкой, умершей в больнице, которую отобрали в Таллинне у семьи.
Марика Тарум: - По бедности ни у кого детей не забирают. Всегда есть выход. У нас были семьи, в отношении которых поступала информация из садика, что, мол, надо оплатить питание ребенка, так как дома тяжелая ситуация. Мы контролировали людей - нормальные у них условия, дома все есть. Но родители влезли в долги, набрав быстрых кредитов, и у них любые поступления на счет снимаются судебными исполнителями. Мы ищем консультанта по долгам для таких семей. Есть семьи, где много детей. Например, нужно с каким-то ребенком сходить к врачу - мы находим опорных лиц. Существуют и всякие социальные проекты, направленные на проблемных людей, таких мы включаем в эти проекты. Есть другая категория людей – социально недоученные, как жить. Таких мы направляем к психологу. Может быть оказана семьям какая-то разовая материальная помощь.
Татьяна Тайлакова: - Если родители не пьют и не употребляют, и не стопроцентно инвалиды на голову, по бедности из таких семей мы детей не забираем.
Марика Тарум: - Самое опасное для детей - когда родители употребляют наркотики. Если пьяниц видно сразу, то наркоманы очень редко сознаются в том, что они наркоманы, и это самый проблемный контингент.