- До 18-ти лет я жил в Кохтла-Ярве, ходил в школу. Сначала это была школа на Кява. Хорошо помню первую учительницу - Ксению Николаевну Сивакову. В начальных классах я был практически отличником. Потом не могу назвать себя таким уж прилежным учеником, однако продолжал учиться достаточно хорошо. Посещал музыкальную школу. После восьмилетки перешёл в тринадцатую школу, где классный руководитель Лилия Ивановна иногда сетовала «беда с тобой, что нам с тобой делать?». Дело в том, что попал я в физико-математический класс, не имея к тому совершенно никакой расположенности…

- Да, я не технарь. И для меня учёба в математическом классе была тягостным занятием. Пытался перевестись в класс литературный, но там были одни девушки, и мне в переводе отказали. Поэтому каждая положительная оценка по точным наукам для меня становилась праздником, а уж для классного руководителя… При этом у меня были хорошие результаты в гуманитарных науках. После окончания школы, когда встал вопрос «куда поступать», у меня было два непреодолимых желания. Дома я всё время ходил с кодексом Эстонской ССР, то есть первый наклон был юридическим. С другой стороны, меня всегда тянуло познать мир. В итоге первой моей попыткой поступления в Ленинградский Государственный Университет было шведское отделение филологического факультета. Куда я успешно не поступил. 

После этого была армия, после которой я уже твёрдо понимал, что мне надо поступать на юридический факультет ЛГУ...

- Даже не знаю, как это началось. Однажды я его увидел, стал изучать. Дома, если замечал мелкие нарушения, сразу грозил какой-нибудь статьей… Родителей это очень забавляло. Мне было тогда тринадцать-четырнадцать, а родители у меня совершенно простые люди: мать работала в сфере торговли, отец - квалифицированный разнорабочий. 

…Так вот, судьба и моя подготовка распорядились так, что я с первого раза поступил на юридический и достаточно успешно его окончил. После университета был избран - судьи тогда избирались - народным судьёй Дзержинского района Ленинграда. 

Потом меня уже стали «сватать» в городской суд, на повышение, но наступили достаточно интересные времена, и мои друзья организовали предприятие, куда меня пригласили на должность заместителя директора по международным связям. Там мы довольно успешно работали, и в один прекрасный момент мне поступило предложение от руководителя представительства МИДа в Санкт-Петербурге Виктора Алексеевича Лопатникова - перейти на работу в представительство. Долго я не раздумывал, и теперь благодарен ему, что он меня заметил. В этом здании работаю уже больше двадцати лет. Начинал с должности первого секретаря, а когда Виктор Алексеевич был избран членом Совета Федерации, то по его рекомендации и при поддержке министерства я был назначен представителем МИДа.

- У меня абсолютно не было покровителей, которые могли бы оказать содействие. Более того, у меня много знакомых, которые тоже без покровительства со стороны и в то время достаточно успешно двигались по карьерной лестнице, и сейчас занимают достаточно серьёзные посты. Не всегда родители могут помочь своим детям, а зачастую, даже если помогают, дети не всегда оправдывают их надежды. 

Наверное, я смог добиться таких результатов благодаря своей настойчивости, целеустремлённости и вере в себя. И конечно, очень сильно помогла моя супруга Людмила, с которой я всегда советовался, в том числе по моим служебным передвижениям; она у меня тоже юрист.

- Несомненно сыграло. Я видел перед собой пример.

- Он уезжал за границу, когда я служил в армии. Он в Германии был собкором Центрального телевидения, а потом - собственным корреспондентом «Литературной Газеты».

Брат всегда был для меня примером, я всегда за ним тянулся. Он играл в футбол - я бегал рядом. Он на коньках - я на коньках. Куда он - туда и я. Он меня по старшинству иногда игнорировал, но никогда не позволял меня обижать, а это самое главное, особенно в детстве. И потом, когда я увидел, что он достиг определённых высот, мне тоже хотелось доказать некоторым из нашего окружения в Кохтла-Ярве, что и я чего-то в этой жизни стóю. Но, как тогда говорили, «блатом» для меня брат не являлся, никаких попыток повлиять на мою судьбу не предпринимал. Мы с ним считали и сейчас считаем, что каждый должен делать своё дело и добиваться успехов сам. 

- Во время учёбы - нет. Много позже, уже после окончания университета, я пересёкся с Путиным, когда работал в представительстве, а Владимир Владимирович - в Комитете по внешним связям администрации города. Комитеты по внешним связям города и области - это наши непосредственные партнёры.

- Знаете, Владимир Владимирович, на самом деле, очень сильно изменился. Потому что, во-первых, масштаб другой. В администрации города работа носила более региональный характер, и уже тогда чувствовалось, что ему чего-то не хватает. 

Контакты с Путиным - совершенно нормальные рабочие контакты. Решение вопросов с его стороны практически мгновенно. Готовность и умение провести любую встречу с любым иностранным партнёром, даже без подготовки. Никогда не забуду: мы привезли ему министра сельского хозяйства Северной Ирландии, встреча была незапланированная, и когда этот министр заговорил о длинношёрстных овцах, Владимир Владимирович стал с ним беседовать по этой теме очень грамотно и профессионально.

- Самые, наверное, положительные впечатления у меня сложились о занятиях спортом. Я занимался баскетболом, ходил в наш Дом спорта - тот, где бассейн и памятник-вагонетка, и даже в 13-14 лет несколько раз выступал за сборную Эстонии. Самым же, как ни странно, отрицательным воспоминанием является моя учёба в музыкальной школе. Она располагалась рядом с третьей школой… 

В принципе, мне музыка нравилась, я сейчас и спеть могу, и на гитаре сыграть, но в тот период у меня начался переходный возраст и ломка голоса, а там - все эти сольфеджио, которые надо петь, ты «даёшь петуха», это не очень приятно. И я, в конце концов, потихонечку-потихонечку перестал туда ходить. А родители ведь давали мне деньги, чтоб я за «музыкалку» платил. И когда из школы позвонили о том, что я весь семестр пропустил и у меня одни двойки, конечно, состоялся серьёзный разговор с отцом и матерью. Тут-то они меня и упрекнули - мол, а деньги наши где? Я со всей мальчишеской гордостью достал их из тумбочки письменного стола - вот они, ни копейки не потратил… Но всё равно, этот обман до сих пор, наверное, самый отрицательный в моей жизни момент, потому что я всегда старался быть честным и с родителями у меня были достаточно доверительные отношения. 

- Если говорить о первой школе, это были Валерий Рассадкин, Валерий Платонов. Если говорить о средней школе - Евгений Кучерявых, Николай Тихонов. Ещё у меня есть в Кохтла-Ярве двоюродная сестра, которая мне очень дорога. Мы с ней одногодки, очень много времени проводили вместе, доверяя друг другу и детские секреты - все эти мальчишеские и девчоночьи любовные тайные истории…

- Очень мне нравился наш водопад в Онтика. Потом, Чудское озеро, где у родителей дача была и куда мы каждое лето выезжали вместе с сестрой. 

- Вы знаете, не было у нас такого. Компании были, естественно, по мелочам мы хулиганили. Самое большое хулиганство было, когда в годы начальной школы кто-то из нас принёс строительные патроны и побросал их в костёр недалеко от домов, патроны стали взрываться, и нас вызывали в школе на разборки. 

- Бог миловал. Ещё раз хочу сказать спасибо своему брату, потому что его подобные вещи не интересовали, у него тоже была компания, но они отдавали предпочтение спорту, а я тянулся за ним, да и в собственной голове уже работали какие-то ограничения. Поэтому хоть я не был паинькой, но не был и «оторви башка». Мы ходили на танцы в ДК имени Кингисеппа, я видел там людей, которые считались «авторитетами», но что с ним потом стало - кто по тюрьмам, кого уже и в живых нет… 

Наверное, меня во многом спасло то, что я уехал в большой город и поступил учиться. Хотя, возвращаясь из армии, где получил водительское удостоверение, я говорил, что если уж не поступлю, то смогу работать водителем автобуса. Кстати, мой друг детства Валерий Рассадкин после армии так и сделал.

- После смерти родителей, конечно, стал приезжать меньше, не так регулярно. Хочу подчеркнуть, что граница тут ни при чём, она была, когда родители были ещё живы. В Кохтла-Ярве у меня очень много родственников, друзья есть хорошие. Нам с братом остался дом на Чудском озере. Но как-то не получается приехать. Рабочий график более напряжённый.

- Нет, в принципе, никаких ограничений у нас по передвижению нет, просто не получается. Я вот с начала января хотел поехать - и никак. 

- Нет, конечно. Я уже россиянин до мозга костей. Возвращаться из такого города, как Санкт-Петербург, в город Кохтла-Ярве, хоть это и детство… при всей моей любви к нему, конечно, я не буду.

- В принципе, да, только в пределах консульского округа, который на нас возложен. Мы обслуживаем шесть субъектов федерации - Санкт-Петербург, Ленинградскую, Новгородскую, Вологодскую области, республику Коми и Ямало-Ненецкий автономный округ. Основная задача - координация, в соответствии с указом президента, внешнеполитической деятельности субъектов. 

- Да, и обо всех тех договорах и связях, которые они планируют осуществлять, они должны нас ставить в известность и давать эти договоры на экспертизу, чтобы они не выходили за рамки региональных полномочий. Иногда мы подключаемся к встречам, которые проводятся в регионе с иностранными партнерами. Держим руку и на пульсе взаимоотношений между российскими и зарубежными муниципалитетами.

Второе направление - это работа с иностранными консульскими учреждениями. Петербург недаром называют «консульской столицей», потому что у нас 34 генеральных консульства и более 20-ти почётных консулов. И вот мы обеспечиваем их нормальную работу, конечно, не в смысле хозяйственной деятельности, а по вопросам связи с представителями администрации, учреждений науки, культуры, помогаем в каких-то их проектах, в проведении Дней культур.

Мы - самое старое представительство МИДа, в следующем году нам 50 лет, и в этой связи надо будет продумывать мероприятия, чтобы этот юбилей отметить. Мы - и самое крупное представительство, которое выполняет самый большой объём работ с учётом того, что Петербург последние годы становится площадкой международной активности. Все мероприятия международного плана здесь проходят при нашем участии.

- В Петербурге есть генеральное консульство Эстонии, с которым у нас на протяжении всех лет его существования очень хорошие отношения. У нас полное взаимопонимание с коллегами. Мы всегда подчёркиваем, что во главу угла ставим не политику, а вопросы консульской работы, то есть консульство в первую очередь оказывает помощь своим гражданам, которые находятся на территории Петербурга, а мы по мере необходимости в этом содействуем. Не могу сказать, что здесь бывали ситуации, требовавшие какого-то экстраординарного вмешательства.

Говорить о некоей приоритетности работы с консульством Эстонии мы не можем. Все консульства для нас равны, будь то американское, которое не самое большое… Кстати, знаете, какое диппредставительство в Петербурге самое крупное?

- Финское консульство. У них в посольстве в Москве работает 60 человек, а здесь - 120. Это самое большое дипломатическое учреждение Финляндии за рубежом вообще.

…Возвращаясь к эстонской теме. Это наши соседи, зачастую проходят какие-то консультации, переговоры по границе, мы тоже принимаем в них активное участие, тема эта нам хорошо известна.

- Да, язык я знаю, хотя, конечно, начинаю забывать. Конечно, слежу за событиями в Эстонии, бываю там и как человек, родившийся в Эстонии, естественно, с большой симпатией наблюдаю развитие наших отношений, особенно когда оно проходит в положительном ключе. Но не могу назвать себя большим специалистом в этом вопросе.

- Это было когда-то, но такого, чтобы в очереди ко мне стояли, - нет. У нас в МИДе есть департаменты и отделы, которые работают именно на прибалтийском направлении и могут дать более подробную информацию. Мироощущение они, может, и не подскажут, но ведь и я уж сколько лет не живу в Эстонии.

- Когда я приезжаю в Эстонию, стараюсь разговаривать по-эстонски в учреждениях общественного питания, магазинах и т.п. Ну и, конечно, телевидение, газеты стараюсь смотреть… Повторяю, язык забывается. Но на бытовом уровне я могу объясниться. И понимаю больше, чем говорю.

- Нет. У меня отец русский, мать - наполовину русская, дома мы разговаривали по-русски. Он не родной, а полученный, что называется, в школе и отчасти закреплённый дома, потому что дядя - эстонец.

- Думаю, он был достаточно нормального уровня, который позволял общаться. И если ты к этому относился ответственно, то это было очень хорошее подспорье. Тогда я не понимал - нужен мне эстонский язык или нет, мне это было просто интересно, я и дома мог поговорить. Теперь я глубоко убеждён, что люди, которые живут в Эстонии, должны знать язык. Там наше русскоязычное население иногда говорит «вот его нам навязывают», а я считаю: если человек живёт в стране, он должен, по крайней мере, на бытовом уровне общаться на местном языке.

- Это уже устаревшая информация, потому что Международный фонд имени канцлера Горчакова был у нас закрыт несколько лет назад. Фонд Горчакова появился в Москве, а мы здесь, в Питере, создали свой дипломатический клуб, и я его президент. Мы проводим мероприятия с привлечением дипломатов работающих в Петербурге консульств - это и знакомство с ведущими учреждениями, предприятиями, и выезды на рыбалку. Стараемся раз в месяц что-то провести, хотя в Санкт-Петербурге жизнь и так нескучная. Наши коллеги сейчас, правда, немножко «остыли»: если раньше было 90 процентов посещаемости, то сейчас, может быть, процентов 60. Но я думаю, это временные трудности, всё пройдёт, и будет хорошая явка.

- Это правительственная связь. Мы являемся структурным подразделением Министерства иностранных дел России, поэтому в основном используем связь для звонков туда.