Сон городничего

Н.В.Гоголь «Ревизор»

24 октября СМИ Эстонии сообщили, что сотрудники полиции безопасности приступили к обыску кабинета мэра Пярну Марта Вийзитамма и вице-мэра Симмо Саара. Март Вийзитамм, которого гуманно выпустили в туалет, рассказал ждавшим его за дверями журналистам, что КаПо интересует договор об обслуживании дорог и улиц Пярну в 2008-2014 гг.

Аналогичное действо имело место в Нарве в середине июня, когда был обыскан кабинет одного из вице-мэров. Правда, в отличие от пярнуских мэра и вице-мэра, которых сразу после обыска свозили в «контору» на допрос, нарвского вице-мэра до сих пор еще ни разу не пригласили в КаПо, и вопрос «А чего искали-то?» в буквальном смысле повис в воздухе. Общим же между двумя акциями, нарвской и пярнуской, явилось сверхъестественное чутье журналистов, которые уже во время обысков крутились вокруг угодивших в опалу начальственных кабинетов.

От этих общеизвестных фактов я предлагаю перейти к размышлениям, для чего нам следует ответить на несколько вопросов.

Насколько глуп среднестатистический эстонский чиновник?

Вопрос вовсе не праздный. Обыск проводится в тех случаях, когда полиция имеет основания полагать, что обнаружит улики того или иного преступления. Во всех случаях, о которых шла речь выше, тут же начиналась газетная шумиха на тему коррупции. Значит, КаПо рассчитывало найти подтверждение корруптивным действиям мэра и двух вице-мэров.

То есть в этих кабинетах искали что? – правильно! – деньги. Причем не просто деньги, а крупные суммы, перетянутые резинкой пачки, к которым – это обязательно – были бы пришпилены записки с примерно таким текстом: «Данная сумма получена мной за противозаконное деяние (далее – указание его обстоятельств, места и времени). ФИО, подпись, дата».

Или, как вариант, искали записи бесед чиновника с предполагаемым взяткодателем. Это же очень естественно – предполагать, что коррумпированный чиновник именно в своем кабинете тщательно хранит улики, обличающие его в преступлении – грязные деньги, расписки, дневник поступления взяток, записи незаконных переговоров. Так, по крайней мере, полагает КаПо. В результате нам всем предлагают поверить, что среднестатистический эстонский чиновник – это кретин в медицинском значении этого слова, который, нарушив закон, после этого усердно сохраняет на своем рабочем месте обличающие его улики. Если вы согласны с этим навязываемым нам полицией безопасности мнением, то дальше эту статью можете не читать, поскольку следующий вопрос, над которым я предлагаю задуматься, следует из предыдущего –

Так ли уж глуп среднестатистический эстонский полицейский?

То есть: верит ли он сам, что, обыскав кабинет городского руководителя, найдет в нем такие улики преступления как расписки, деньги, записи переговоров и т.п.? (Кроме тех, понятное дело, случаев, когда он точно знает (!), что они там есть.) Только не говорите «да», потому что тогда медицинский термин, использованный выше для обозначения возможного уровня умственного развития чиновника, вам придется перенести на работников правоохранительных органов.

Имея некоторый опыт общения с КаПо, я с возмущением отвергаю эту инсинуацию. Госбезопасность дураков не держит. И тогда, установив, что при определенном ничтожно малом проценте умственно неполноценных особей в структурах власти и полиции безопасности все же маловероятно, что их побудительные мотивы и образ действия являются законом для большинства представителей этих двух сословий, нам останется ответить на последние несколько вопросов.

Зачем?

Зачем КаПо, когда ему нужны какие-то городские документы (постановления, договоры, условия госпоставок) не запросы делает для их получения, а с обысками по кабинетам ходит? Как получается, что журналисты всегда в курсе этих хождений? С какой такой радости полицейский чиновник ставит в известность о своих следственных действиях политиков (как это произошло недавно в Нарве: запрос из полиции, поступивший в личную почту председателя горсобрания, оказался сначала на руках у представителей оппозиции, причем из канцелярии горсобрания его никто не запрашивал)?

Ответы очевидны

С год тому назад КаПо вдруг поручили борьбу с коррупцией, причем не во всей Эстонии, а только в шести городах: Таллинне, Тарту, Пярну, Нарве, Йыхви и Кохтла-Ярве. Что ж – партия сказала «надо», кому положено ответили «есть». Может быть и не лишена смысла информация, распространяемая, пока приватно, одним известным нарвским политиком, что у КаПо есть задание наковырять как угодно состав преступления и посадить в Нарве, по меньшей мере, четырех человек за коррупцию. Наверняка и в других городах, где во власти неугодные правительству партии, лимиты обозначены. В Нарве уже заключаются пари на тему, где следующие обыски пройдут, в Таллинне или в Кохтла-Ярве. Такое вот плановое капиталистическое хозяйство, такое вот раскулачивание, такой вот поиск «убийц в белых халатах». В результате - обыски и изъятия документов. Не догонят, так хотя бы согреются. А начальство усилия оценит и, в случае чего, под нож сокращений не пустит.

При этом после «бронзовой ночи» правоохранительным органам дали четко понять все, от президента до канцлера права, уважаемого нашего омбудсмена, что делать можно что угодно и как угодно – отмажут.

Тем более, что с недавних пор эстонские политики, от Лара до Йыкса, стали активно консультировать грузинского президента. Который, как известно, в высшей степени демократ, хотя, по сведениям из той же Грузии, 15 газет и 4 канала ТВ, ему неугодных, закрыл, оппозицию дубинками замордовал, выборы фальсифицировал, а главное – кучу политических противников обвинениями в коррупции уничтожил. Как, должно быть, завидно на это смотреть нашим власть имущим, как хочется грузинский опыт на эстонскую почву перенести.

Вывод

Развитие Эстонии идет по спирали и готово повторить опыт 30-ых годов 20-го столетия, когда президент Константин Пятс загнал страну в «vaikiv ajastu», в так называемую «молчаливую эпоху».

Конституционные права и свободы уже никого не интересуют, СМИ и высшие государственные чиновники говорят и действуют так, как будто из основного закона кем-то уже исключены, по крайней мере, 17-ая и 22-ая статьи.

Правоохранительные органы стоят на перепутье. Пока, судя по всему, им еще памятны законы, и нет особой охоты лезть в петлю «телефонного» права, когда не закон, а та или иная партия определяет, кого и как «мочить». Есть даже версия, согласно которой обыски, проводимые полицией безопасности – это предупреждающий сигнал обществу, просьба обратить внимание на происходящее и помочь им избавиться от команд сверху.

Как бы то ни было, в ближайшее время ситуация не изменится, нынешнее правительство в борьбе за власть не остановится ни перед чем. В ожидании новых сенсаций с полей предвыборных сражений долго пребывать не придется. И скучно не будет никому. Возможно, некоторое время спустя скучно не будет всем.

P.S. А при чем тут цитата из Гоголя, возможно спросите вы? Может, и не при чем. Только вот есть у русской классики исключительная черта – подтекст, создающий и обобщенный образ, и многоплановость. И гуманизм исключительный: пришли, понимаешь, две крысы, понюхали и ушли. А могли ведь и загрызть.

Михаил СТАЛЬНУХИН

Инфопресс №45