Слово «толерантность» в данном контексте можно перевести на русский как терпимость к чужой культуре, способность понять и принять носителя этой культуры. 

Культурные конфликты зачастую возникают не на рациональной, а на эмоциональной почве, в том числе потому, что мы не знаем, как вести себя, когда перед нами человек другой культуры и как поведёт себя он, сказал в своём выступлении на конференции советник министерства культуры, доктор философии Александр Айдаров. Он также развеял один из стереотипов недавних лет:

- У нас всё основано на проектах, этот вектор нам задан давно, и система, как мне кажется, выстроилась так, что один проект наслаивается на другой. Но когда речь о том, что люди недопонимают друг друга, нельзя сказать, что мы можем отделаться от проблемы с помощью какого-то проекта. Надо смотреть на ситуацию не с точки зрения проектов, а с точки зрения системы, помогающей нам общаться.

Приглашённая на конференцию уполномоченная правительства по делам равноправия полов и равного обращения Лийза Пакоста (на фото) оценила ситуацию в Эстонии с дискриминацией. Со слов Пакосты выходило, что жалоб на дискриминацию по национальности в возглавляемое ею бюро поступает относительно мало и большинство случаев по итогам проверки дискриминацией не признаются. Так, из одной торговой сети работница пожаловалась - мол, мне платят меньше, потому что я другой национальности, проверка же показала, что женщина работает не на полную ставку, а в измерении полной ставки её зарплата даже выше, чем у других, и заявительница, по словам Пакосты, «была счастлива, узнав это».

Омбудсмен подчеркнула, что «не всё, что плохо, есть дискриминация», и ясно дала понять, что требования знать эстонский язык при поступлении на работу к дискриминационным не относятся: дескать, человека нельзя обижать по признакам, изменить которые не в его власти (национальность, пол и т.д.), а вот язык можно выучить, поэтому и требовать это можно. 

Профессор Художественной академии Давид Всевиов предложил для разрешения культурных конфликтов отказаться от такого типа взаимоотношений, при котором кто-то хочет стать победителем, - ведь тогда будут и проигравшие. Очень важно, по его мнению, также то, что в обществе настоящие ценности подменяются ложными. И - ещё одно любопытное наблюдение:

- Не может быть толерантности в обществе, где люди заражены страхом, - сказал он, добавив, что этот страх может проявляться даже в такой мелочи, как боязнь поставить подпись под безобидной заметкой в газету.

Поскольку ближневосточные беженцы, на которых жители Эстонии смогут испытать свою толерантность, в основном представители исламской культуры, то на конференции затронули и тему ислама. Этнограф из Тартуского университета Аймар Вентсель поведал о том, что мусульманская община в Эстонии была ещё в 20-х годах, и напомнил, что мусульмане живут тут и сегодня, но они уже настолько хорошо интегрировались, что мы их не замечаем. Ну разве что когда идём поесть шашлыка в ресторан восточной кухни. Гость мероприятия учёный-демограф из Молдавии Дорин Лозовану, правда, в ходе последовавшей дискуссии напомнил, что во многих исламских странах «толерантности ноль», то есть там не будут считаться с тем, как европеец привык одеваться, питаться и пр. Поэтому жизнь и заставляет задать государствам вроде Саудовской Аравии встречный вопрос: если Европа будет открывать мечети, готовы ли вы открывать у себя церкви?

- Толерантность в одном направлении не работает, - предупредил Лозовану.

Подводя итоги мероприятия, член правления «Интеграционного центра» Александр Дусман сказал «ИП», что практического руководства к действию - как нести толерантность в массы - не хватает, надеяться здесь по-наполеоновски «ввязаться в драку, а там посмотрим» сомнительно, в обществе хватает страхов и мифов, и центр готов передать госорганам и самоуправлениям свой опыт в виде информации, обучения, подготовки справочников и т.п.

Конференция была организована и проведена при поддержке министерства культуры Эстонии, фонда интеграции и миграции и совета по налогам с азартных игр.

 

 

 

- Мне кажется, в начале 90-х интеграция была самоцелью, т.е. как будто все знали, что она нужна, а что такое «она», к чему мы должны прийти - это было второстепенно. На сегодняшний день, я думаю, большинство людей, которые занимаются этой тематикой, понимают, что это не какие-то мероприятия, которые должны сегодня начаться, продлиться месяц, а потом подведём итоги и скажем, что столько-то людей интегрировали. Это - бесконечный процесс, нахождение какой-то общей деятельности, которая нас объединяет. А объединяет нас то, что нас интересует. Если мы играем в футбол и наша цель забить мяч в ворота противника, то эта цель нас объединит. И тогда не нужно никаких программ.

Вопрос сейчас, мне кажется, больше - в сфере культуры, более широких пониманий самого содержания этого слова «интеграция». Вот это, может быть, основное, что как-то изменилось в лучшую сторону.

- Не бывает неполиткорректных вопросов.

- Для меня этот вопрос не стоит на национальном уровне. Я вам как историк приведу один пример. 39-40-й год в Эстонии. Кто составил правительство, которое родилось после пакта Риббентропа-Молотова и после того, как Эстонию оккупировал Советский Союз? Это правительство было стопроцентно создано из эстонцев. Так что вопрос совершенно не в национальности, а в другом. Война? Война между кем? Между какими ценностями? Что мы разделяем? 

Если мы возьмём условно, очень теоретически, что это война между демократией и авторитарностью, то - в каком государстве я хочу жить? За что я хочу бороться? В каком государстве хочу чтобы жили мои дети и внуки? Я лично хочу в демократическом, и не исходя из того, что я по национальности тот или другой. Если эта власть авторитарна и её представители одной национальности со мной, то я считаю, что совершенно не обязан брать в руки оружие и воевать за эту систему. Я не хочу. И мы видим в истории массу примеров. Примеры немцев, которые не были готовы воевать за гитлеровскую Германию. Примеры диссидентства… 

Так что понимание происходящего надо отделять от национальностей. Беда же в том, что это очень лёгкий путь манипуляции. Сказать: вы должны вести себя так, потому что вы русские, или эстонцы, или немцы, или евреи… Я ничего не обязан делать потому, что я эстонец, русский, немец, еврей. 

- А почему считать, что патриотизм должен быть явлением национальным? Я не считаю. Почему нельзя быть патриотом демократического вида правления, скажем так? А если страна демократическая, то нет смысла в патриотизме именно в таком варианте, когда ты берёшь в руки оружие… Когда-то такими были немецкий и французский патриотизм. А разве сегодня мы можем представить себе, чтобы французский патриот видел себя как бойца с оружием против немецкого патриота? Мир стал другим. 

- Я не очень большой поклонник термина «патриотизм». Если я болею за эстонскую волейбольную команду - ну так я просто болею, там у меня знакомые и т.д. Всем нам свойственен какой-то подобный патриотизм. Можно быть патриотом Нарвы - ты хочешь, чтобы город был ещё лучше, патриотом Таллинна, патриотом своей страны…

- А почему нет? Почему не быть патриотом в варианте фаната? Мне этот вариант значительно больше нравится, чем патриот, который как та лошадь, у которой шоры стоят и она несётся, куда ей велят. К чему такой патриотизм в современном мире? 

- К толерантности бесспорно подвигнет, потому что если вы знаток культуры какого-то народа, то вы, наверное, понимаете, что возможна и другая культура. Предположим, вы большой любитель русской литературы и всю жизнь читали только Достоевского, Чехова, Толстого. А я читал только Таммсааре, Лутса и т.д. На первый взгляд, мы живём в разных мирах. Но я думаю, мы сможем сесть за один стол и начать сравнивать этих авторов, нам будет о чём поговорить. Однако мы никогда не найдём общего языка, если вы читали любую из этих литератур, а я никогда вообще ничего не читал. 

- Что касается цифр, то ведь нет разницы - один, десять, сто, тысяча. Террорист может быть один. Во Франции или в Бельгии живут десятки тысяч мусульман, но среди них террористами оказались отдельные личности. В Эстонию может приехать один мусульманин… между прочим, он может быть не только мусульманином, но и, например, анархистом или представителем любой крайности и совершить (надеемся, ничего такого не произойдёт) террористический акт. 

Возьмём нашу историю. Сюда за очень короткий срок приехали сотни тысяч людей из других районов Советского Союза. Да, преступность увеличилась, но разве это значит, что любой из этих приезжих был преступником? Так подходить нельзя. Конкретный человек - это конкретные причины, конкретная судьба.

Мы можем рассуждать, что вероятность того, что сюда переселится, скажем, 20 тысяч финнов и среди них окажется несколько десятков головорезов, стопроцентная. И так далее. Вот на такие рассуждения мы реагируем. Но посмотрите статистику - сколько у нас в год происходит сексуальных преступлений, жертвами которых становятся несовершеннолетние: десятки случаев в маленькой Эстонии, и это только те, которые зафиксированы! Это местный «продукт», и он как будто нас совершенно не волнует. 

- Говорилось о том, что мы позволяем строить мечети, а Саудовская Аравия церкви строить не позволяет - как мы тогда должны себя вести? Тут решение может быть принято на государственном уровне. Но есть ведь ещё уровень общечеловеческий. Это - отношение к тому конкретному человеку, который потерял в Сирии всё. Нам эта ситуация очень знакома: Эстония - 1944 год, Россия - начало 20-х... Ясно, что Эстония не способна принимать десятки тысяч, в каком бы несчастном состоянии они ни были. Ну, может быть, на какое-то время. Но это не значит, что мы не должны стараться решать проблемы конкретных людей. 

- Ну а в чём это зерно заключается? Какими методами действовать? Что дальше? Что это нам даст? Можно сказать: «kui on must, näita ust» - «если чёрный, покажи ему на дверь». Ну хорошо, я покажу ему на дверь, он повернётся и уйдёт. А если это был Луи Армстронг? Мы же что-то потеряем, верно. Единственное мерило в таких вопросах - это и есть культура. А культура - она в каком-то смысле космополитична. 

- Исторический опыт показывает, что общий враг - это всегда работает. Возьмите пример арабского мира и Израиля. 

- Я не вижу врагов ни там, ни тут. Это поле, которое создаётся и объединяет людей, не должно исходить из того, какой национальности человек.

- Ну, это же кухонный уровень...

- Я не думаю, что кто-нибудь из тех, как вы назвали, обывателей, кто считает принципиально, что он изучать эстонский язык не будет, станет его изучать оттого, что сюда приедет сто представителей исламской религии. Мне кажется, что это его не заставит.

- Я не знаю. Это как человек чувствует. Если он чувствует, что его мучают, тогда вряд ли… У меня нет объективных критериев, я не могу сказать, является ли мучение людей государственной политикой в Эстонии. Мне кажется, что нет. Часто мне кажется, что люди сами себя мучают. Никак не забуду один случай с представителем профессии сварщика, сын которого мне сказал, что отца уволили, исходя из национальной принадлежности, - он был русским. Но ни за что не поверю в эту причину, зная, насколько сварщиков не хватает. Так что в этом смысле многие проблемы мы создаем себе сами.