«Свои среди чужих», или Что можно увидеть в зеркале наших масс-медиа

Собеседник корреспондента «Инфопресса» - научный сотрудник Института журналистики и коммуникации Тартуского университета, доктор философии Валерия ЯКОБСОН, одна из немногих русских исследователей средств массовой информации (СМИ), в Эстонии.

История и мы

- Валерия, знаю, что вы участвуете в исследовании на тему отражения и конструирования исторической тематики в эстонских и русских СМИ. С учетом того, что по поводу истории у нас до сих пор ломается немало копий, тема несомненно интересная. К каким выводам вы пришли?

- Исследование еще далеко не закончено, оно скорее в начальной стадии. Это работа целой исследовательской группы Института журналистики и коммуникации. В рамках этой большой работы мы с коллегой Ану Паллас сформулировали свою задачу примерно так: как исторически конструируется в наших СМИ образ «нас» и «их»? Имеют ли эти понятия этнические характеристики, или разделение идет по политическим критериям, например, «эстонское государство» и «Россия»? Или акцентируются скорее классовые различия?

Пока видны только основные тенденции, которые еще предстоит анализировать. Кстати, за это время спектр ежедневных республиканских газет на русском языке успел сократиться до одного издания, что очень печально. Пока можно отметить, что в русскоязычной прессе «чужой» редко имеет этнические характеристики. В качестве понятия «они» там чаще выступает эстонское государство, причем не в целом, а в тех проявлениях, в которых усматривается какое-либо несправедливое отношение к русскоговорящим или малообеспеченным. Последнее как относится к современному периоду, так и иллюстрируется историческими примерами, например, упоминается разоружение в начале 20-х годов Северо-Западной армии, которая была союзником Эстонии в борьбе за независимость, или то, как отвернулся политический истэблишмент от русского населения, поддержавшего независимость Эстонии в начале 90-х годов. Это два ключевых момента, по которым даже не одно, а разные русские издания конструируют взаимоотношения «мы» и «они» как исторически конфликтные.

- А эстонские СМИ что делают?

- Эстонская пресса часто отображает как исторически конструктивные отношения эстонцев с балтийскими немцами и шведами. Они рассматриваются как бывшие угнетатели, но все-таки внесшие важный вклад в развитие эстонской культуры. Русские в качестве носителей культуры в эстонских СМИ если и упоминаются, то очень редко. Наоборот, как раз Россия чаще всего выступает там в качестве «чужого», слова «советский и «русский» с негативной оценкой используются как синонимы, а взаимоотношения с Россией и советскими институтами изображаются как конфликтные. Однако у некоторых эстонских авторов все же имеется желание разделить «адаптировавшихся русских» и «оккупантов-НКВДшников», «тех, кто не хотят принимать Эстонию как свой дом». При всем этом, как говорят эстонские исследователи, многие вещи не пишутся, но подразумеваются.

- Можете ли вы сказать, что историческая тематика в прессе - и эстонской, и русской - это один из основных элементов «промывания мозгов»?

- История, вообще, наука очень сложная… У наших ученых-историков зачастую волосы дыбом встают оттого, насколько примитивно она преподается в школе. Специалисты на различных семинарах пытаются призвать учителей не трактовать историю однозначно, рассказывать школьникам, что могут быть разные подходы, больше знакомиться с документами. Лучшие учителя так и делают. Но, к сожалению, не все учителя - лучшие. А есть еще «семейная история», «популярная мифология», которые тоже оказывают влияние на формирование представлений.

Что же касается влияния исторической тематики на аудиторию… Исследования показывают, что сближение между эстонцами и русскоязычными продолжается: сближаются ценности, бытовые привычки, бытовое поведение. Скажем, и те, и другие продвигаются от коллективизма к индивидуализму. И те, и другие ездят в основном на Запад или в южные страны. Все больше русских в той или иной степени овладевают эстонским и имеют контакты в эстонской среде… История у нас остается основной разделительной линией между сообществами. Получается: «И все-таки мы разные, потому что одних из нас завоевали и оккупировали, а других - предали в 90-х, не дав гражданства». Правда, стоит заметить, что такая ситуация не уникальна, во многих конфликтных зонах - возьмем те же Балканы или Бельгию - в СМИ акцентировалось разное понимание истории.

- С учетом того, что взгляды на историю у эстонцев и русских зачастую различаются - например, была оккупация Эстонии или нет, - возможно ли достичь компромисса? Или возможна только победа одной исторической трактовки над другой?

- Мне кажется, здесь есть только один перспективный подход: перестать пятиться, извините, попой вперед и повернуться лицом в сторону будущего.

Поможет ли пресса интеграции?

- Насколько вообще СМИ справляются с решением задачи интеграции? Если, конечно, вы признаете сам термин «интеграция»…

- Это научный термин. Могу повторить тот вывод, который был сделан еще в одной из первых моих научных публикаций в 1997 году: потенциал масс-медиа как инструмента интеграции остался в большой степени невостребованным. В 1999-2004 годах ситуация начала меняться. Тогда наши исследования показывали, что наметился разрыв между тем, что говорили политики, которые продолжали твердить, например, о том, что «русские хотят только прав», что вступление Эстонии в Евросоюз даст широкие возможности только гражданам ЭР, - и общественностью, которая состояла из специалистов, ученых, читателей и призывала к большей толерантности, взаимопониманию и т.д. И сейчас нельзя сказать, что «эстонские СМИ такие-то» или «придерживаются такой-то точки зрения». Там вновь стало больше высказываний, которые носят открытый или скрытый националистический характер, однако в эстонских СМИ публикуется и много гуманистических, аналитических материалов, в которых лучшие представители эстонской интеллигенции пытаются призвать эстонское общество более широко, более осознанно взглянуть на проблему взаимоотношений русских и эстонцев, в том числе в историческом аспекте. Мне очень жаль, что до русскоязычного читателя зачастую этот взгляд не доходит.

- В масс-медиа нередки материалы о том, что вот живет такой-то русский в Эстонии уже 30 или 40 лет, выучил эстонский язык, женат на эстонке, дети ходят в эстонскую школу, сам работает среди эстонцев, не понимает, как это мы не можем жить дружно, - и все в таком духе. Реально ли подобные публикации укрепляют интеграцию или, скорее, создают ее видимость?

- Людям обязательно нужен какой-то позитивный пример - к чему стремиться. Человека ведь прежде всего интересует - стоит ли овчинка выделки? То есть, если он выучит язык - появится ли у него возможность получить работу лучше, больше зарабатывать, расширить круг общения, словом, лучше устроиться в этой жизни? И если медиа дает им реальные позитивные примеры, то людей это, конечно, мотивирует. Хотя здесь присутствует и проблема журналистского мастерства: насколько небанально эта история преподнесена, насколько соотносится с тем, что аудитории действительно интересно.

- В русской аудитории все равно найдется большее или меньшее количество людей, которые прокомментируют это так: «про интеграста пишут»…

- А кого они подразумевают под «интеграстом»?

- Очевидно, «человека из нашей среды, который прибился к другой национальной группе, принял их ценности и тем самым отрицает ценности наши». Грубо говоря, «предал нас».

- Здесь очень важно: человек отказался от своих ценностей - или просто расширил и дополнил их список? Изучение другого языка и культуры никого принизить не может, оно только обогащает. Другое дело, как человек начинает относиться к своим корням. Когда он не стыдится своего происхождения - отношение к нему нормальное, даже если в силу длительного проживания в иноязычной среде он начинает говорить на родном языке с акцентом. Иной случай - когда Вася Пупкин так хочет стать «истинным арийцем», что со слезой умиления утверждает, что «вялисминистеэриуми странитса - это са-амый компете-ентный алликас информа-атсии» и ничего другого он на ночь не читает…

- Говорят, что для интеграции надо добиться, чтобы в эстонских и русских СМИ публиковалась стопроцентно одна и та же информация. На ваш взгляд, насколько это перспективный путь?

- В определенной степени это, конечно, поможет, тем более что, судя по результатам различных исследований, русскоязычная аудитория считает себя менее информированной, чем эстонцы, о делах в Эстонии. Но в любом случае между общинами есть культурные различия, и их надо учитывать при подаче информации. Скажем, в отношении новостей есть международные правила. Но в других жанрах что-то может быть подано и по-разному. И потом, есть такое явление, как СМИ нацменьшинств, задача которых - говорить не только о жизни страны проживания, но и о каких-то специфических темах, важных именно для национальной общины. Русскоязычные СМИ Эстонии обязательно должны это делать. И кстати, было бы здорово, если бы и эстонские СМИ больше писали, например, о «Славянском венке», о культурных событиях в Ида-Вирумаа и русской общине Таллинна. Это к слову об интеграции.

- Время от времени медиа-среда «взрывается» экстравагантными заявлениями эстонских деятелей вроде «все русские нас предадут», «хороший русский - мертвый русский», «у нас слишком много русских СМИ». Как думаете, это спонтанные явления или они поддаются некоей закономерности? Или вовсе задаются сверху?

- С одной стороны, часть политиков считают, что эстонцам близки националистические настроения, - и на этом пытаются спекулировать. Потом, во время кризиса всегда нужен «виноватый» - ну как не выставить в роли виноватого «чужого»?

Далее, в любом обществе всегда есть определенная доля людей с низкой толерантностью, разделяющих националистические убеждения. В разных странах ЕС, например, она колеблется от 10 до 20 процентов. В Германии их что-то около 10-ти, и там считают, что это - уже караул! У нас, по разным оценкам, таковых от 16 до 20 процентов. Естественно, подобные высказывания просто озвучивают мнения этой прослойки.

Другое дело - что в западных обществах есть правила относительно того, насколько националистические взгляды могут быть представлены в масс-медиа. Скажем, в Швеции очень нетерпимы к таким проявлениям, причем даже в виде намеков, создания в материале определенного подтекста в отношении определенной социальной или этнической группы. У нас же таких статей полно. В Британии есть качественная пресса, которая никогда себе подобного не позволит, и есть желтые издания, в которых можно прочитать, что «черные заполонили мой прекрасный город и хватают наших белых женщин за задницы». А для журналистов общественно-правового канала «Би-Би-Си» написана 10-страничная инструкция на тему того, чего и как говорить нельзя, как нельзя называть цыган, африканцев и т.п.

Короче говоря, в обществе существуют механизмы контроля за тем, чтобы подобные настроения не раздувались. Разумные политики понимают, что любое увеличение нестабильности может стать неконтролируемым. У нас же до сих пор верят в старую теорию «управляемого конфликта»: дескать, можно немножко поддерживать напряжение и таким образом переключать внимание с экономического кризиса на национальные отношения… Но это заблуждение, конфликт не может быть в полной мере управляемым, история это показала.

Советское, российское, русское…

- В последнее время работа масс-медиа Эстонии мне чем-то напоминает советское время. Тогда пресса и ТВ тоже рисовали нам образ врага в виде «мирового империализма», при любом упоминании которого советский человек должен был рефлекторно сказать: да, там все плохо и они только и мечтают, как на нас напасть. Разве сегодня не формируется аналогичный образ России?

- Картина мира, отображаемая советскими СМИ, была гораздо более позитивной и систематичной! Во-первых, там был позитивный образ «нас». «Мы» были советским народом, «самым-самым» во всех сферах жизни. «Они», или «вражьи силы», конструировались не по этническому, а по классовому признаку.

Отличие сегодняшней ситуации в эстонских СМИ, прежде всего, в размытости самого понятия «мы - эстонцы». Русскоязычные даже не представляют, насколько это большая проблема для самих эстонцев - построить целостную позитивную национальную идентичность. Конечно, есть набор каких-то стереотипов, которые эстонцы приписывают себе (склонность к порядку, культурное наследие и т.п.), но в современном мире этого недостаточно, и во многом их идентичность пока формируется по принципу отрицания. «Мы - не русские, мы - не часть России, мы - не…» - и так далее. Национальная идентичность находится в процессе формирования. А пока есть момент неопределенности - есть и момент угрозы. И вот эта угроза конструируется в образе России. Причем сама эта угроза довольно неопределенная.

- Валерия, влияние российских СМИ на процессы в Эстонии - не преувеличено ли оно?

- Что касается формирования отношения к внутриэстонским событиям - конечно, преувеличено! Однако нужно признать, что российские СМИ влияют на оценки русскоязычного населения в отношении внешнеполитических событий, то есть происходящего за пределами Эстонии. Вопрос: что с этим делать? До сих пор для эстонского политического дискурса типично обвинять русских в «нежелании интегрироваться». Предложить же качественную альтернативную информацию на понятном аудитории языке и в доступном формате пока что никто из «прокуроров» так и не удосужился.

Меня удивляет, когда наши политики пытаются представить эту ситуацию как уникальную. В Германии 90 процентов турецких семей имеют «тарелки» и смотрят турецкое ТВ. Немецкие власти из этого большой проблемы не делают. Потому что при внятной государственной политике не первое, так второе-третье поколение этих иммигрантов интегрируется. А родное ТВ просто расширяет их культурное пространство.

- Можно ли при решении задачи интеграции чему-то поучиться у русских газет, выходивших в Эстонии в 20-30-е годы?

- Я боюсь прозвучать «неакадемично», но все же рискну сказать, что, по моему мнению, опыт тогдашней русской прессы Эстонии не пригодится. Тогдашнее русское сообщество было слишком бедным и, в отличие от нынешней ситуации, жило в определенной культурной и языковой изоляции. Сегодня лучше учиться у глобальных изданий, к которым относятся и русские газеты, издаваемые в Германии. Их можно купить и в Испании, и в Литве, они пишут о местных, европейских и российских событиях с точки зрения русского человека с хорошим образованием и европейскими ценностями. И вообще, живому свойственно выживать. А будет ли коммуникация все больше перетекать в интернет-издания, в популярные блоги - время покажет.

Интервью взял Алексей СТАРКОВ

Инфопресс №49