Законное желание

29 сентября в Таллинне прошла Вторая Открытая конференция объединения «Русская школа Эстонии», на которой был дан отчёт о работе за два года, минувшие после учреждения этой общественной организации, и были обозначены дальнейшие шаги в деле защиты и развития образования на русском языке в Эстонии.

С отчетным докладом выступил председатель правления РШЭ Андрей Лобов, который представил собравшимся спектр реальных дел, которыми пришлось заниматься за это время. За два года «Русская школа Эстонии» провела более семи открытых мероприятий, сделала более 20 обращений в ОБСЕ, Совет Европы, различные организации и структуры Эстонии, написала более 50 статей по проблемам русской школы в Эстонии. Были собраны около 36 тысяч подписей в защиту конституционного права детей учиться на родном языке. Удалось добиться внесения в Государственную программу обучения в гимназии тезиса о том, что можно выбирать язык обучения, отличный от эстонского. Это изменение было зафиксировано в сентябре 2011 года после обращения НКО к канцлеру права. То есть, работа шла в меру возможностей объединения.
В рамках повестки дня конференции прозвучало около двадцати выступлений как членов объединения, так и гостей.
О проблемах Раквереской русской гимназии говорил член попечительского совета школы, член правления РШЭ Олег Ротов. Он же предложил реорганизовать объединение «Русская школа Эстонии», создав на его основе партию.
От имени родителей, желающих организовать частную гимназию в Тарту, выступила член инициативной группы по созданию гимназии, родительница Елена Фрунзе.
О сохранении образования на русском языке на примере одной из школ Таллинна говорила член попечительского совета, ответственный секретарь РШЭ Алиса Блинцова.
Юрист, член объединения РШЭ Мстислав Русаков проанализировал международные и внутригосударственные законоположения, гарантирующие право на образование на русском языке в Эстонии, рассказал о юридических проблемах, с которыми приходится сталкиваться РШЭ. И заключил свою речь примером того, что Европейский суд по правам человека встал на сторону греков в споре Кипра против Турции, защитив право греческих детей получать образование на родном языке. Это – хороший прецедент в борьбе за сохранение образования на русском языке.
С отчетным докладом по продвижению программы развития русской школы выступил член правления РШЭ Алексей Хватов; об образовании в условиях культурной автономии говорил член совета РШЭ Дмитрий Михайлов; о вопросах преемственности в общей стратегии русской общины Эстонии – русский омбудсмен Сергей Середенко.
Как обычно остро и убедительно прозвучал доклад Дмитрия Кленского, который он назвал: «Два года борьбы в защиту образования на русском языке. Что делать?» и разделил на весьма убедительные по своему содержанию главки: «Загнанные в угол продолжают диктовать условия», «Радикализм не менее актуален, чем академичность», «Нас будут давить столько, сколько мы сами позволим!». Полностью текст доклада можно прочитать в интернете, поэтому не буду на нем останавливаться.
Были среди выступающих и три депутата самого высокого уровня. Это – депутат Сейма Латвии Игорь Пименов и депутаты Рийгикогу – центристка Яна Тоом и социал-демократ Яак Аллик.
Игорь Пименов, подчеркнув, что не желал бы своим выступлением как-то вмешиваться в дела Эстонии, призвал РШЭ активнее заниматься политикой и повышать доверие к своей организации среди эстонского населения. Он сказал, что проблемы, которые приходится решать Латвийской ассоциации в поддержку школ с обучением на русском языке (ЛАШОР), председателем правления которой он является, и РШЭ очень похожи. И если говорить о задачах движения за образование на русском языке, то из своего опыта он бы выделил пять основных позиций.
- Прежде всего надо ясно самим понять, для чего это нужно, какова наша мотивация в этой работе.
Второе, убедительно демонстрировать спрос на образование на русском языке и приводить образовательную систему в государстве к такому виду, каким мы хотим, чтобы образование было обеспечено.
Третье, надо заниматься политикой, идти в разные партии и лоббировать там интересы русской общины, русского образования.
Четвертое, необходимо активное общение с государственными и прочими органами и учреждениями, чтобы обеспечить решение конкретных образовательных задач, создание частных школ, введение образовательных программ и проч.
И пятое, - это добиваться понимания и признания в обществе, в политических партиях, в государственных учреждениях наших потребностей, наших задач, наших предложений.
Все это нужно, чтобы обеспечить образование детей на языке семьи. Потому что именно родной язык служит формированию мыслительной способности... Вторжение любого другого языка в подростковом возрасте может быть и губительным, и полезным. Все зависит от методов обучения, но доминировать должен язык семьи.
Сохранение образования национальных меньшинств на родном языке - это задача не столько гуманитарная, сколько политическая. Потому решать ее надо политическими средствами. А для этого – участвовать в политике. Тут не может быть никаких иллюзий. В конце концов, к лучшему ситуация в стране изменится не только массовыми общественными акциями, серьезной монотонной работой, но и тем, какую кнопку нажмут в государственном собрании, когда будут приниматься законы об образовании. Какие депутаты местной власти будут принимать то или иное решение.
...Еще одна задача политического характера, которая стоит перед нами, - это расположить к себе коренное население. Это очень важная задача, потому что многие в нашей стране относятся к проблеме с пренебрежением и снисходительно. Между тем все ксенофобские поползновения ограничить возможности обучения детей на русском языке в школе проводятся политическими партиями при молчаливом согласии своих избирателей.
«Русская школа: подводные камни и перспективы», так было озаглавлено выступление депутата Рийгикогу Яны Тоом.
Один из подводных камней на пути успеха в деле защиты русской школы, считает Яна Тоом, - малая активность попечительских советов, общественности в целом.
Второй подводный камень – разобщенность действий. Можно создавать новые партии, но каков в этом смысл?
- Очень верно то, что сказал господин Пименов. Нужно идти в разные партии, нужно лоббировать свои интересы.
Я попала в политику только на вопросе русской школе. Не потому что меня выбрали за русскую школу. Я сама туда пошла за русскую школу, потому что у меня маленький ребенок и я хочу, чтобы он учился на русском языке.
То есть, этот путь очень логичный. Если кто-то из присутствующих завтра пойдет и вступит в партию реформ с тем, чтобы оказаться через три года в правлении партии реформ и поговорить с ними об этом, это тоже будет замечательно. Там сидит Андрей Коробейник, он, наверное, все понимает, но или он не говорит, или его мало, чтобы его услышали.
Я понимаю, что коллега Аллик тоже понимает ситуацию очень адекватно, как и Вадим Белобровцев, как и многие из социал-демократической партии. Но у них определенно нет еще сформировавшейся общей позиции. Тот факт, что по резолюции против предложения канцлера права они не голосовали, это, конечно, минус, но это и плюс, потому что никто не голосовал и против самой резолюции, а ведь многие хотели.
Законопроект, который подали недавно центристы по поводу изменения закона об основной школе и гимназии, фактически говорит о том, что язык обучения выбирает гимназия. Если она выбирает русский язык обучения, она обязана обеспечить знание эстонского языка на категорию В2, как сейчас и требуется по учебной программе, и при этом переводит на эстонский язык шесть предметов. Это в реальности те предметы, которые сегодня везде преподаются на эстонском языке. И они составляют значительно меньше даже 30 процентов от общего объема, если мы берем по часам. Это наш компромиссный вариант и, поверьте, это плод тоже очень долгих переговоров внутри партии.
Третий подводный камень, это - позиция полиции безопасности. Я сейчас с ними общаюсь, давление огромное. Директоров таскают в полицию безопасности, родителей таскают в полицию безопасности, опрашивают гимназистов. Ничего страшного не происходит: вас пригласили, вы пришли, с вами поговорили, но этот страх, генетически заложенный, перед черными воронками, КГБ, НКВД... Они на этом страхе очень хорошо живут и из этого извлекают какую-то выгоду. И в этом смысле тот факт, что сначала школ, которые хотели оставить русский язык, было одиннадцать, а теперь осталось только четыре, тоже очень показателен.
Не надо бояться. Мы этим страхом на самом деле даем им дополнительный козырь. А этого совершенно нельзя делать. И поэтому очень важен был бы выигрыш в суде по жалобам, которые были поданы со Стальнухиным и с Кылвартом, просто потому, что кто-то должен один раз эти обвинения уронить. Они выстроены на песке на самом деле, но очень трудно противостоять, потому что люди очень боятся. Мне трудно привести в суд свидетеля, потому что люди боятся туда идти.
Еще один важный подводный камень - это собственно школа. Если бы случилось чудо и завтра нам позволили бы учить на русском языке, мы бы не смогли. У нас нет учителей, у нас нет учебников, мы к этому в принципе не готовы. Мы не готовы к реальному выигрышу. И здесь нам надо было бы садиться и разрабатывать программы развития русской школы. Потому что мы все понимаем, что потенциал педагогический совершенно исчерпан. Я надеюсь, что на базе Таллинна и Нарвы эти вещи будут делаться, но Таллинн и Нарва - только небольшая часть нашей страны, небольшая часть этих потребностей. Потому что есть еще Тапа, Раквере и прочие замечательные города.
И последнее. Сегодня кто-то из телевизионщиков меня спросил, чего вы собираетесь, все ведь уже сказано. И с вашей стороны сказано и с другой. Сколько можно?
Это очень опасное заблуждение, потому что, во-первых, сказано не все, все время всплывают новые факты и нюансы, а во-вторых, мы, конечно, можем сейчас замолчать, и тогда все пойдет своим чередом, наши дети будут получать скверные знания. Они, наверное, выучат эстонский язык...
Но что касается эстонского языка, я уже говорила, я очень люблю эстонский язык, я очень хорошо его знаю, но меня совершенно поразил тут один факт: я не знала, что известный труд Чарльза Дарвина "Происхождение видов", который был впервые опубликован сто пятьдесят лет назад, только теперь переведен на эстонский язык и выйдет в продажу этой осенью.
Эстонский язык, к сожалению, пока не является языком мировой науки. А у наших детей язык мировой науки есть с колыбели. И было бы очень глупо этого языка лишиться только потому, что такова политическая воля правящей коалиции.
Мы должны очень поддерживать наших учителей, потому что учителя действительно люди подневольные, и я очень прошу вас, совет русских школ, пожалуйста, не позволяйте прибрать себя к рукам. Не надо вам идти в политику в чистом виде, старайтесь работать со всеми партиями, разговаривайте со всеми политическими силами, хоть с чертом лысым, и делайте свое дело.
Завершить отчет о таком значимом событии, как конференция НКО «Русская школа Эстонии» мне бы хотелось публикацией доклада депутата Рийгикогу Яака Аллика, который очень убедительно с позиции социал-демократа говорил о настоящем положении и перспективах образования на русском языке в Эстонии.

- Уважаемые участники конференции!
В прошлый понедельник я встретился в парламенте с группой девятиклассников Кохтла-Ярвеской Русской гимназии. Там было ребят около двадцати. Я задал им два вопроса.
- Кто сможет на следующий год изучать специальные предметы на эстонском языке?
Руки поднялись у четырех детей.
А на вопрос:
- Кто хочет это делать? - не поднялось ни одной руки.
Это абсолютно понятно: ни один здравомыслящий человек просто так не предпочтет учебу на иностранном языке учебе на родном языке. К этому может привести человека либо позитивная мотивация, либо заставление. Такова реальность, которую должна учитывать любая партия, строя свою языковую политику.
Выбрав путь насильственного заставления учиться на эстонском ребят, которые в конце девятилетки не знают этот язык даже на уровне В1, наше правительство призналось, что на пути мотивации оно провалилось. А на пути насилия делается мина, что все это происходит в интересах самих ребят, чтобы делать их более конкурентоспособными.
Таким образом, наше правое правительство выбрало чисто большевистский путь осчастливить народ насильно, вопреки его желанию. Крайности, действительно, сходятся.
А в самом деле, надо изучить вопрос, почему же народ не хочет быть счастливым? Почему многие ребята и их родители не хотят учить предметы на эстонском языке?
Ответ здесь прост: они хотят получить в течение своих школьных лет качественные знания, а не игру в изучение эстонского языка, как сейчас получается.
13 сентября этого года я от имени партии выступил с речью в Рийгикогу, где обсуждалось предложение канцлера права запретить самоуправлениям учреждать русскоязычные частные школы. В своей речи я высказал эту мысль еще более понятным образом, выразив убежденность в том, что уровень знаний учеников по предметам, которые преподаются на полупонятном для них языке, по окончании гимназии окажутся ниже, чем требуется по учебной программе. И вместо того, чтобы защищать право ребят на образование, канцлер права оказался втянут в сиюминутный политический бой, с целью насолить властям Таллинна и Нарвы, идея которых основать муниципальные частные школы навязана им отказом правительства сделать законным разрешенное исключение.
Социал-демократы убеждены, что языку нужно учить на уроках языка, а не на других предметах, к тому же ни одна учебная программа не требует знания истории или биологии на эстонском языке. Требуется только знание этих предметов и приличное владение эстонским. Это и должно быть нашей целью.
Основная причина ситуации заключается в том на сегодняшний день, что прописанное в учебной программе основной школы требование владеть эстонским языком на уровне В1 не выполняется. Факты показывают, что в одиннадцатом году в тридцати шести русскоязычных основных школах средняя оценка на выпускном экзамене по эстонскому языку была ниже 60 баллов, а в восемнадцати школах – ниже 50 баллов. Заставлять учеников этих школ в гимназии учить предметы на эстонском языке, значит, оставлять их без гарантированного Конституцией права на образование. Отказываясь делать исключение, предусмотренное законом для таких учеников, правительство в реальности портит жизнь многих молодых людей и делает из них врагов эстонского языка и государства.
Зададимся вопросом: почему правительство так поступает?
Я не верю, что из глупости. Думаю, что найдется немало людей, политических сил, целью которых может быть как сохранение напряжения между двумя сообществами, так и желание не дать русскоязычным молодым людям качественного образования. Иначе чем объяснить такой сюрреализм, что изучение эстонской истории требуется именно на эстонском языке? Ведь говорят, что подход к историческим фактам недавнего прошлого у эстонцев и у русских разный. Логично было бы тогда учить ребят так называемому правильному подходу на языке, который им наиболее понятен. Но нет, для них к сомнительному подходу добавляется еще и не очень понятный язык. Значит, цель – не в знании, а в усилении уже имеющихся установок.
В этом еще более убедился в минувший четверг, когда министр юстиции в парламенте, хвастаясь тем, что вскоре все эстонские законы окажутся переведенными на английский язык, на мой вопрос, когда они будут переведены на русский, чтобы четверть населения тоже точно их понимала, ответил, что не видит в этом никакой необходимости. Я сделал из этого вывод, что и не хотят, чтобы народ знал, по каким законам он живет и был сознательно законопослушен. А с другой стороны, мог бы бороться за свои законные права.
Но главный вопрос, на который надо ответить, это почему знание эстонского языка даже среди тех русских молодых людей, которые родились уже в независимой Эстонской республике, плохое и с годами не становится лучше?
Конечно, мы можем говорить о нехватке хороших учителей, учебников, о слабой методике преподавания языка. Разумеется, все это могло бы быть лучше. И в программе социал-демократической партии целью является именно повышение качества преподавания эстонского языка в начальной и основной школе.
Я уверен, что, если эта цель будет достигнута, то на гимназическом уровне будут между собой конкурировать преподаватели и школы. Где и у кого можно получить лучшие знания, туда ребята и пойдут, невзирая на эстонский, русский или английский языки. Мы же живем в открытой Европе XXI века, где для конкурентоспособности важны и хорошие знания и владение многими языками!
Но главная причина — все-таки в отсутствии мотивации. Мы с советских времен знаем, что, если перед человеком открывалась возможность отправиться на оплачиваемую работу в любую заграничную страну, хоть в Китай, то он выучивал местный язык за три месяца, поскольку имелся стимул.
Естественно, у тех молодых людей, которые уже со школьной скамьи решили покинуть Эстонию и отправиться учиться или работать на Запад или Восток, нет особой мотивации учить эстонский язык. Очевидно, что таким детям подошли бы русскоязычные частные школы, действующие при поддержке государства и муниципалитетов, а также, почему бы и нет, русские лицеи в Таллинне и Нарве, которые были бы созданы по договоренности с Россией. Как, например, работающая в Таллинне на основании договора между Эстонией и Германией Немецкая гимназия.
Но отсутствие мотивации у большой части молодежи, планирующей все же остаться в Эстонии, я бы объяснил тем, что они чувствуют, что даже овладев эстонским языком, они не станут равными и своими в местном обществе, не станут конкурентоспособнее при соискании рабочего места в публичном секторе. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на долю граждан Эстонии русского происхождения в эстонских министерствах и департаментах.
Один мой русский друг, который свободно говорит по-эстонски, сказал мне недавно, что чувствует, что для эстонских чиновников, а также политиков, самым опасным конкурентом является русский гражданин Эстонии, который хорошо владеет эстонским языком и, естественно, борется за то, чтобы его Эстония, его эстонское государство было построено по принципу гражданства, а не по национальности.
Поэтому я смею заявить, что проблему недостаточного владения эстонским языком среди русской молодежи не решить только изменениями внутри системы образования, особенно прибегая к принуждению, которое никого не мотивирует, а лишь вызывает обратную реакцию.
На самом деле решение этого вопроса кроется не в русском, а в эстонском сообществе. Политикой (как интеграционной, так и в сфере образования) в государстве занимается правительство, а изменения в этой политике наступят тогда, когда большинство избирателей-эстонцев поймет, что нынешняя интеграционная политика, направленная на принуждение, неразумна и опасна с точки зрения будущего самой Эстонии.
Взгляд эстонских избирателей можно изменить лишь путем объяснений, убеждений, пытаясь сблизить два общества, как это делают социал-демократы, а не противопоставляя их друг другу и не угрожая новыми Бронзовыми ночами.
Надежда на положительные сдвиги в нашем государстве может основываться только на сотрудничестве центристов и социал-демократов, а не на создании каких-то новых партий, как здесь в начале конференции предлагал товарищ из Раквере.
И в конце, что я могу посоветовать?
Требуйте от учителей, школ, чтобы они давали вашим детям знания таким образом, чтобы их можно было получать понятно и качественно.
Требуйте от самоуправлений, чтобы они поддерживали русские частные школы, которые могут быть созданы, согласно закону, частными лицами и организациями.
Требуйте от правительства, чтобы оно признало реальную ситуацию и сделало бы исключение для тех классов, где изучение предметов на эстонском языке непонятно и поэтому невозможно. Социал-демократы намерены подготовить проект изменения в законе, где даются конкретные критерии, по которым правительство может или не может отказаться от таких исключений.
Активно участвуйте в той политике, которая направлена на сближение двух национальных сообществ, на понимание и взаимное преодоление страхов.
И последнее. Посоветуйте все-таки вашим детям, вопреки действиям эстонского правительства, хорошо выучить эстонский язык. Это, в конце концов, лучшее средство, чтобы их слово приобрело вес и их интересы были в этом государстве защищены.
Спасибо!