К слову, во времена СССР, когда МИД был единственным существовавшим не только de jure, но и de facto институтом Эстонской Республики, День независимости торжественно отмечали в эстонских общинах всего мира. Каждый год госсекретарь Соединённых Штатов направлял поздравления по случаю этой даты высшему дипломатическому представителю ЭР в США и ООН Эрнсту Яаксону. О чём думал «Хранитель непрерывности Эстонского государства», читая эти послания, теперь уже вряд ли узнаешь. Возможно, просто вспоминал начало своей карьеры, которое пришлось как раз на трудную весну 1918-го… 

Германцы шли по Эстонии с настроением хозяев. Солдаты, крутившие педали велосипедов, которые называли тогда самокатами, привычно пользовали свои маузеры на манер пистолетов-пулемётов. У всех было замечательное настроение. Юг страны был взят достаточно легко, произошедшие отдельные вооруженные столкновения, включая более или менее серьёзный бой за Выру, можно было практически не принимать во внимание. Железнодорожную станцию Кейла взяли за сутки. Сдав Ревель, советские активисты ушли на кораблях в Гельсингфорс, после чего на стол Вильгельма II легла телеграмма: «Сегодня утром войска под командованием фон Секендорфа после непродолжительного сражения захватили Ревель! Слава и благодарение Богу!» При этом в одной из депеш командующего 8-й германской армии Гюнтера фон Кирхбаха значилось: «Приход немцев вызвал огромную радость тысяч жителей. На рынке они прокричали троекратное «Ура!» и запели песню Die Wacht an Rhein».

В том, что данный рапорт отражал истинное положение дел, можно усомниться, однако, так или иначе, 26 февраля пал Раквере. 28-го немцам пришлось достаточно серьёзно побиться за Йыхви, 2 марта - за Вайвара, однако о существенных потерях речи не шло. Сложнее оккупантам пришлось под Нарвой, куда из Петрограда прибыл отряд матросов, и первая атака, проведённая германцами 3 апреля, оказалась отбита. Однако уже рано утром 4-го числа красные части оставили и этот город… 

В только что провозглашенной Республике началась немецкая оккупация. Все эстонские земли были включены в Область Верховного командования германскими вооружёнными силами на Востоке - Ober Ost.

Руководство оккупированными территориями ставило перед собой три задачи: 

а) полное подчинение завоёванных районов немецким правилам и законам; б) максимальное использование людских, промышленных, сырьевых и т.д. ресурсов; в) присоединение захваченной территории к империи.

Планы выполнялись с немецкой пунктуальностью и обстоятельностью:

- в первые же недели оккупации в Тарту были расстреляны полторы сотни человек, а Императорский Юрьевский Университет преобразован в Landesuniversität in Dorpat;

- на острове Найссаар и на станции Пяэскюла начали действовать концентрационные лагеря;

- объявленный официальным, немецкий язык был введен во всех учреждениях и школах;

- у крестьян реквизировались для отправки в Германию скот и зерно. К тем, что пытался припрятать хотя бы малую часть своих припасов, применялось введённое немцами наказание – порка;

- почти все предприятия были закрыты, число занятых в промышленности рабочих снизилось с 50 до 10 тысяч человек; 

- нормы выдаваемого в городах хлеба сократились до 150 граммов, да и тот выпекался с примесью опилок; 

- приказом генерал-губернатора Франца Адольфа Фрайхерра фон Зекендорфа были расформированы эстонские национальные воинские части…

К слову сказать, новый правитель, регулярно отсылавший в фатерлянд отчёты о проделанной работе, 1 мая с особой гордостью сообщил начальству, что вспыхнувшая в Ревеле 1 мая забастовка прекращена в кратчайшие сроки. В конце рапорта были перечислены меры, предпринятые, чтобы подобных инцидентов в обозримом будущем более не случалось. Фон Зекендорф не знал - да и не мог, естественно, знать - что генералгубернаторствовать ему придётся всего несколько месяцев… 

Апрель принес новые перемены. В первых числах был созван Эстляндский ландесрат, состоявший преимущественно из остзейских немцев и вошедший ближе к середине месяца в объединённый Балтийский. Спешно приняв решение учредить на территории Эстляндии и Лифляндии герцогство, свежеиспечённая властная единица направила германскому императору просьбу принять новообразование под свою защиту. 

Строго говоря, Балтийское герцогство являлось структурой абсолютно марионеточной, вызвавшей к тому же массовые протесты населения. Однако это никого не смущало, и 15 марта Вильгельм II размашисто подписал акт о признании его самостоятельным государством.

Прибалтийские немцы ликовали и готовились переиначить всё на свой лад. Чтобы поведать миру о том, как они себе это представляли, командир Остзейской дивизии Рюдигер фон дер Гольц даже засел за фундаментальный труд – книгу «Моя миссия в Прибалтике». О ходе военных действий генерал по какой-то причине рассказывал совсем немного. Да и о чём, собственно, нужно было повествовать, если, по версии автора, совершенно миролюбивые, едва ли не пацифистски настроенные германцы просто вынуждены были вступить в вооружённую борьбу с «главной мировой заразой», а заодно принести свет цивилизации «тёмным балтийским народам».

Мемуары фон дер Гольца не так давно переведены на русский язык и, хотя осилить их от первой до последней страницы вряд ли кому-то окажется по силам, пара фрагментов таки заслуживают цитирования:

«Созидательная деятельность» носителей цивилизации коснулась всех сторон бытия прибалтов. Одним из первых нововведений стал приказ, согласно которому жители городов и деревень, независимо от их пола, обязаны были при встрече с немецкими офицерами отдавать им глубокий поклон. При этом мужчинам предписывалось снимать шапки и прекращать курение, а тех, кто этого не делал, отправляли в полицию…

Недель через шесть после прихода германцев, поняв, что чуда не случится, и новые порядки могут сохраняться достаточно долго, эстоноземельцы разделились во взглядах на будущее. Одни пробовали приспособиться. Так, поскольку на всей территории Балтийского герцогства были закрыты выходившие прежде издания, группа близких к литературе и журналистике нарвитян обратилась к коменданту города с просьбой начать выпускать на русском и немецком языках маленький журнал «Защита». Как значилось в прошении, «это было бы полезно для убеждения русских и немцев жить в глубоком мире». Ответа из комендатуры так и не последовало… 

В сохранившемся фрагменте дневника жителя Везенберга, где немцы повесили 12 ни в чём неповинных людей, да ещё в течение долгого времени запрещали убирать трупы казнённых, значится: «Что-то мне сегодня не спится… Отдаленный вой железнодорожных паровозов. Мальчики громко дышат, покашливают, натёртые скипидаром. Что делать?.. Если разорят последнее гнездо и погонят к востоку, тогда нужно будет необыкновенное счастье, чтобы спастись. Если не погонят - оставаться на своих корнях, и пытаться под игом чужеземцев пустить новые ростки»... 

Кто-то из недавно самозабвенно певших: «Mu isamaa, mu õnn ja rõõm» - обречённо писал в письме вчерашнему соратнику: «Итак, мы как нация снова не имеем права на независимость. Но не пустые ли всё это слова? Разве бывает общество без власти? А если власть, то не всё ли равно, где она рождена и на каком языке говорит? Независимость! Да где она и прежде-то была у нас? Ведь и прежде сидели над нами чистокровные немцы и делали с нами, что хотели»…

Другие, откликнувшись на призыв основателя «Самообороны» Йохана Питки, узнавали через «верных людей», куда следует обратиться, чтобы начать борьбу за освобождение страны с оружием в руках… 

Приехавший в Тойла отдохнуть и волей-неволей осевший в Эстонии Игорь Северянин ловил рыбу и выступал перед местным населением, читая недавно написанное: 

Появляясь каждое утро возле Толстой Маргариты, известная всему Ревелю неопрятная старуха-нищенка костерила всех проходивших мимо мужиков: «Не хотели воевать, так вас заставит Германия воевать не за нашу землю, а за чужую! Мой век кончен, а вот вы глядите-ка, ребята, кому служить будете, да о детях ваших подумайте»…

День следовал за днём, неделя наслаивалась на неделю, всё более сокращая срок до 11 ноября – понедельника, в который министр обороны Веймарской республики отдал приказ о выводе из Эстонии дивизий германской имперской армии...